Руководил работами Andr'e Ledome. Он был потомственным архитектором, но не пошел по стопам своего известного, но так рано ушедшего из жизни отца. Andr'e стал редким специалистом по восстановлению монастырей. Ему нравилось проникать в тайну старых стен, возрождать их, вносить современное и оригинальное так гармонично, что казалось, по-другому и быть не должно.

Его мягкость, воспитанность, умение слушать собеседника, какой-то внутренний магнетизм и авантюризм души делали Andr'e центром любой компании. Мать нежно любила единственного сына и переживала за его неустроенную «монастырскую» жизнь. Она звонила сыну кажде утро, чтобы пожелать счастливого дня, и надеялась, что может быть сегодня он встретит ту, которая изменит его холостяцкую жизнь. А в праздники и выходные ждала его приезда в отчий дом, и её верная помощница по хозяйству Кристина мчалась на автомобиле на вокзал встречать Andr'e, нагруженного, как всегда, всякими подарками. Если позволяла погода, а в Ницце с её микроклиматом она позволяла довольно часто, стол накрывался на террасе, которую можно было назвать маленьким садиком, где помимо цветов росли вечнозелёные гималайские ели с длинной стекающей хвоей. Мать старалась накормить сына на целую неделю, считая, что монастырская еда это не еда, умоляя Andr'e обедать в ресторане. Но у молодого архитектора были свои принципы. Внутреннее чутьё ему подсказывало, что только окунувшись насколько это было возможно в монастырскую жизнь, он сможет оптимально решить и осуществить свои смелые проекты. Вот и сейчас, сидя напротив настоятельницы монастыря, внимательно рассматривающей дополнение к проекту, он видел её довольную улыбку.

– Интересно, сколько ей лет, – подумал Andr'e. Лицо в морщинах, а глаза и голос так чисты и молоды. А какое надо иметь терпение и любовь, чтобы руководить этим разновозрастным и многонациональным женским коллективом в «униформе».

Словно прочитав его мысли, настоятельница ответила ему:

– Любить – это значит видеть человека, каким его задумал Бог…

– И не осуществили родители, – закончил фразу Andr'e.

– Остроумно. Это вы придумали?

– Нет. Марина Цветаева. Наш учитель русского языка в лицее был так одержим Цветаевой, что я еще кое-что помню, хотя по-русски не говорил много лет. Не с кем…

– Как не с кем? – всплеснула руками матушка, – а звезды? Вы обратили внимание, как одиноки наши звезды? Сегодня же вечером выходите во двор и беседуйте с ними и не волнуйтесь, никто посторонний Вас не услышит. Они рассмеялись одновременно, чисто и бесхитростно.

Удивительно, как эта пожилая женщина вливала в него какую-то неизъяснимую ободрительную отраду. Настоятельница жестом пригласила Andr'e следовать за ней и, пройдя незнакомым коридором, они внезапно оказались на монастырском кладбище. Завибрировал мобильник в кармане, но Andr'e не обратил внимания, он с интересом читал полустёртые надписи на могильных плитах и был удивлён юным возрастом почивших здесь монахинь.

– Не удивляйтесь, – пояснила настоятельница, – в то время все клариссы, давшие обет бедности, ходили босыми зимой и летом, замаливая чужие грехи. Сейчас сентябрь, тепло, а представьте в декабре! Особенно гибельна эта сырость, которую нам несет эта река Gave.

– Название не французское, – заметил архитектор.

– Это кельтское слово, означающее «поток воды». Так вот, этот водный поток набирает свою силу высоко в Пиренеях, а здесь падает с высоты и, разбиваясь о камни, насыщает воздух водяной пылью. Зимой этот воздух можно выкручивать.

Andr'e взглянул на свою одежду, которая покрывалась лёгкими слезами Gave. Казалось, что река оплакивает умерших. Какой парадокс. На кладбище, где обычно мёртвая тишина, здесь рокочет, льётся, шумит вода, такая живая вода жизни.

Вечером, удивлённо прочитав послание Кати несколько раз, Andr'e понял, что это не шутка друзей, а просто ошибка, недоразумение. Надо было бы позвонить и сказать об этом незнакомке, но… Было несколько НО: во-первых, Ромен Гари был не только его любимым писателем, но Andr'e разделял его искреннее волнение о человеке в современном мире, во-вторых, Andr'e с детства проживал на бульваре Frangois Grosso, где рядом на доме № 7 висела мемориальная доска:

В-третьих, его так интриговало это русское имя Катя…

У Andr'e начал созревать авантюрный план продолжения переписки с незнакомой Катей, но таким образом, чтобы она не поняла, что адресат совсем не тот. Надо быть предельно осторожным и кратким, а главное – раздобыть её электронный адрес, так будет гораздо проще – дама с собачкой@!

Andr'e прокручивал в голове всевозможные версии оригинальных фраз, но ни одна из них не подходила, чтобы зацепить эту строгую, как ему показалось, Катю. Он вышел в темноту монастырского двора, освещенного пока ещё только звёздами. С детства он любил смотреть на них, думая, что это глаза ангелов. Осколок месяца не светил, а дивно светился, а томящиеся в небе звезды, казалось, были рады ему, рады, что кто-то с таким вниманием смотрит на них. Свежий влажный ветер Gave принес Andr'e свежие идеи…

Утром Катюша распахивала окна своей уютной, но довольно дорогой квартирки на rue du Bac, приглашая на ковёр, где она делала зарядку, солнечные лучи. Она и сама было солнечным человеком с утренней душой, хорошо организованной и любящей строгий порядок. Вот только её волосы, её пышные рыжие с золотым отливом волосы были непокорными и строптивыми. Это облако волос, вызывающее восхищение прохожих, для Кати создавало большие неудобства. Проходя мимо зеркала, она критически вздыхала. Просто… облако в штанах.

Ей нравилось вспоминать свой «рай детства» в Южном, пригороде Харькова, где в бабушкином саду росла огромная черешня, и Катенька в вишнёвом сарафане с туго заплетёнными косами, с веснушчатым лицом собирала полные пригоршни спелых черешен, вешая их даже на уши как серёжки. А как смешна была её борьба со своими веснушками: тёрла их песком, мазала лимонным соком, морила голодом! Никакого эффекта! Веснушки радостно цвели на Катином лице, создавая впечатление, что они «у себя дома».

Но приехав в Париж она совсем забыла про веснушки, погрузившись в учёбу. Каково же было её удивление, когда принаряжаясь к новогодней вечеринке, она заметила их полное исчезновение. Влажный воздух Парижа незаметно стер их с Катиного лица. Ей стало вдруг тоскливо и грустно, славянская кручина захлестнула её, и слёзы, прощальные слёзы с детством, пролились тихим дождём. Это была её первая утрата, и она рассердилась на Париж. Но Париж, опытный соблазнитель, подарил ей верных друзей, восхитительные встречи и открыл Писателя Ромена Гари. Кате пришлось признать, что «Парижу удалось покорить и восхитить собой небо»…