Два огромные терема, поставленные друг напротив друга, и соединённые галереей на уровне второго этажа, выглядели очень народно и сказочно, хотя были и не очень похожи на изображаемые в детских книгах и фильмах: не такие аляповатые, хотя буйство красок всё равно поражало.

Волк охотно принял на себя обязанности гида:

— Слева — главный дворец, Василисин, справа — поменьше, Иван-Царевича… Ну вот, как чувствовал, лёгок на помине…

И действительно, резные двери малого дворца распахнулись, и во двор вышел Иван-Царевич, по-простому, без свиты, всего с тремя охранниками. И выглядел, к сожалению, совсем не так, как на том плакате — постарше, попухлее, попотрёпаннее. Инга тихо пискнула рядом:

— Это Басков? Откуда он здесь?

Волк и Григорий одновременно наступили ей на ноги — один на правую, другой на левую. Инга ойкнула и спряталась за Гришу. К счастью, эта пантомима прошла незамеченной, потому что Иван-Царевич, не отрывая взгляда от Василисы, расплылся в улыбке:

— Как же долго вы, дорогая, переодеваетесь, чуть не целую ночь. А мы всё ждали-ждали… Но, должен признать, результат того стоил, вы прекрасны. И куда такая красавица в столь неподобающей компании собирается?

— На базар, Ваше…, — она запнулась, и посмотрела на Волка.

— Величество, — подсказал тот хриплым шёпотом, и с опаской оглянулся на окна соседнего терема.

Василиса проследила за его взглядом, чуть кивнула головой, и продолжила капризным тоном маленькой девочки:

— Ваше Величество. Чтобы найти достойное платье для вечернего пира. Но вы ведь не сможете меня сопровождать, у вас государственные дела, так что выбирать не приходится…

Иван-Царевич расцвёл:

— Так зачем же дело стало — и не нужно никуда ходить, сейчас купцов призовут — они сюда всё и принесут, во дворец ко мне. И подругу свою бери, и её приоденем, а то — как крестьянки ходите.

Инга заулыбалась и сделала шаг вперёд, а Василиса восхищённо всплеснула руками, и заговорила, постепенно повышая голос:

— О, как благородно! Но это, наверное, не очень неудобно? Что скажет ваша супруга?

Она оглянулась на приоткрывшееся окно, и перешла на восторженный визг:

— А купцы скоро придут? А они, правда, самое лучшее принесут? А мы…

На самой высокой ноте к царевичу подбежала низенькая старушонка, как будто выросшая из-под земли, и дёрнула его за полу кафтана.

Иван-Царевич погрустнел, скомкал разговор обещаниями «непременно, как только — так сразу», и поспешил к главному терему. Охранники рысцой последовали за ним, при этом не столько следили за безопасностью, сколько с улыбками очереди оглядывались на Волка, и даже по-заговорщицки подмигивали.

Глубоко вздохнув, Василиса беспечно махнула рукой и пошла к воротам, несколько раз машинально дёрнув плечами — не оставляло ощущение неприятного липкого взгляда между лопаток. Но оглядываться не стала, вместо этого спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

— Интересно, а в каких-нибудь сказках демократия есть? Может, в следующий раз — туда?

Григорий рассмеялся:

— Только в страшных. Ты, вроде бы, обращаться с хамами при чинах и деньгах не в царском дворце научилась?

Девушки ответили практически хором:

— Разве этому учатся? Мы слабые, трепетные, беззащитные, так что оно само приходит, инстинктивно…

Из-за спин раздался радостный голос:

— Что там приходит инстинктивно? Я тоже хочу, чтобы ко мне пришло!

Инга обернулась первая и восторженно закричала:

— Не может быть, это же Лис!

Ренар обречённо вздохнул и сознался:

— Да, это я.

Гид, который всё время уныло и обиженно плёлся сзади, протолкался вперёд, и они с Ингой и проходившими мимо тремя местными девицами юного возраста начали брать барда в кольцо.

Положение спас Григорий — он не дал кольцу замкнуться, приобнял Ренара за плечи, закрывая своей массивной фигурой от окружающих, и решительно повёл вперёд, приговаривая:

— Ты не переживай, у Инги сейчас пройдёт, на неё временами накатывает, а так-то она нормальная.

Василиса с Волком догнали парочку, а местные красавицы остались стоять на месте, приоткрыв рты — мир патриархальный, соответственно, и фанатки не такие назойливые. Инга пристроилась рядом с женихом, и, с обожанием глядя на Ренара, начала скороговоркой перечислять, на каких его концертах она побывала.

Когда описание дошло до сцен закидывания певца трусиками и лифчиками, Григорий с интересом к ней повернулся, а Ренар заметно помрачнел, и объяснил: