— Поэтому я репертуар и поменял, на новый не так бурно реагируют.

Инга решила оправдаться:

— Так это всё было до того, как мы с Гришей… И вообще, я ничего не кидала, что я, ненормальная? Там девицы из первых рядов в основном тебя забрасывали, а я ни разу туда не пробилась…

Все дружно рассмеялись, а она, сообразив, что сказала что-то не то, покраснела и надулась.

Гриша усмехнулся, повернулся к Ренару и доверительно сообщил:

— Я вот тоже никогда на концертах всяких звёзд трусами не кидался. Хотя пару раз даже в первых рядах был. Интересно, почему бы это?

Бард ответил таким же тоном:

— Наверное, потому, что из-под брюк трусы тяжелее вытаскивать, чем из-под юбки? Хотя ведь и голой грудью дамы трясли, хотя некоторым и не стоило бы. А вот мужики ничем не трясли — нет, ни разу не видел…

Они переглянулись, засмеялись и обернулись к спутникам:

— Всё, вроде бы пришли.

И действительно, до собственно базара оставалось пройти ещё сотню шагов, но его близость уже чувствовалась: улица была заполнена народом — сновали разносчики кваса, воды, бубликов и неизбежных пирожков, кричали зазывалы, передвигались толпы людей с корзинами и мешками. Правда, большинство шло от базара — время уже было к обеду.

Пока Василиса на ходу объясняла Серому, кто и чем на концертах в певцов кидает, отчего он пару раз садился на хвост и обескураженно тряс башкой, компания дошла до ворот. Гид опять оживился, и завёл, видимо, традиционную для своих коллег из любых миров песню про лавки серебряных и золотых дел мастеров, начав деликатно подталкивать девушек куда-то влево. Традиционно же не найдя отклика у мужчин, он помрачнел и переместился назад.

Базар с первых шагов потряс безумием красок, звуков и запахов. Прилавки, столики, расстеленные прямо на земле полотна завалены грудами овощей, которые через десяток шагов сменяются фруктами. Продавцы — всех рас и цветов кожи. Вот толстый китаец в шёлковом халате, расшитом аистами и тиграми, протянул девушкам гроздь винограда, улыбаясь так, что его узкие глаза совсем скрылись под веками.

А вот от столов, заваленных низками сушёных грибов, заставленных кадушками и бочонками с ними же солёными, ребятам кивает высокий кряжистый мужик с аккуратной светлой бородкой — явный северянин, наверное, Гриша именно таким и станет, когда заматереет. Вышедшая из-за его спины немолодая женщина с уложенными в корону волосами одобрительно посмотрела на Василисину косу и поманила девушку к себе:

— Иди сюда, деточка, я тебе настоечку ромашковую для волос дам, у нас все только ей и споласкивают. Наша ромашка, северная, от других такого цвета золотого не будет.

Переведя взгляд на Гришу, который, вместе с Волком и Ренаром, что-то активно обсуждал с хозяином, она заинтересовалась:

— А ты чьих же такой будешь? Больно уж лицо знакомое, не земляк ли?

Оторвавашись от беседы, Григорий засмеялся:

— Это вряд ли, я из других краёв. А так — Урмановы мы.

— Это какие же Урмановы? Бирюки лесные? Как засели в своих чащобах, так и носа не кажут. Ну, хоть парня в столицу отпустили. А ведь я тебя узнала — ты пацанёнком ещё к нам на шхуне с контрабандистами приходил. А я — Ульяна, Ерофеева жена, неужто не помнишь?

Слегка смутившись, Гриша, тем не менее, возразил твёрдо:

— Обознались вы, тётушка. Отродясь с контрабандистами дела не имел. Ну, род у нас большой, и все похожи, не мудрено ошибиться.

Тётка Ульяна недоверчиво поджала губы, но не отставала:

— А что это девушка у тебя такая недокормленная? Красавица ведь, а глядишь — и ветром унесёт.

Инга, обиженная отсутствием внимания, вышла вперёд, демонстративно осмотрела пышную фигуру Ульяны и ответила резковато:

— Почему это недокормленная? По-моему, у меня практически идеальная фигура, правда, Гриш?

Тётка Ульяна, с изумлением посмотрев на Ингу как на заговорившую овцу, перевела взгляд на Василису, а затем вопросительно уставилась на Григория. Тот, виновато взглянув на женщину, подтвердил, что что в разных местах представления о красоте тоже разные, и для их мира фигура у Инги идеальная.

Фыркнув, тётушка ушла за прилавок и повернулась к ребятам спиной. Разговор сам собой закончился и дальше компания пошла в напряжённом молчании. Но тягостная атмосфера деражаласт не долго — от дверей крошечного трактирчика им замахал рукой смуглый красавец, краем глаза продолжая наблюдать, как два мужика прилаживают над входом вывеску «Гаэтано и Горо. Пицца и суши». Инга тут же захотела суши, а Ренар пробормотал, что он от пиццы бы не отказался, и Серому, наверняка, понравится… Но оказалось, что заведение пока не работает, откроется только через седмицу — в «Сказке-тур» обещали, что как раз самый туристический сезон и начнётся.

Красавец, назвавшийся Гаэтано, позвал своего японца-партнёра, который появился вместе с женой — высокой пышнотелой красавицей. По-русски он говорил так себе, но сумел объяснить, непрестанно кланяясь, что, как пятый сын, был отправлен на заработки в дальние края, вместе с младшим братишкой, Хэчиро. Брат в кулинарии не очень силён, но деньги зарабатывает хорошие — на кулачных боях. Правда, дерётся он не то, чтобы кулаками, но всегда побеждает. Пока ни разу не проиграл. А он вот, по совету старшего ключника, партнёра нашёл. И жену вот, тоже…