Удививлённая, Василиса, даже не задумавшись, спросила:

— Так вы тоже из…

— Ну, да, из Горынычей. Чёрная овца, так сказать. Проклят, отлучён, нелапопожат. Мих завидует открыто, Мах — тайно. Ну, полгода ещё полетаю, контракт доработаю — и домой. Ну, последит киса?

Ликси отозвалась на грани сознания:

— Спи спокойно, я бдю.

Судя по всему, Ликси отработала добросовестно, тряски Василиса больше не ощущала, и проснулась за два часа до посадки, бодрая и отдохнувшая. Кошка не отзывалась, но слабо шевелилась где-то в районе живота. Синее небо, яркое солнце, вкусный завтрак — что ещё нужно девушке для счастья? Ну, разве что красавец-пилот, назначивший свидание через полгода, дома, в новом крутом ресторане «Гаэтано и Горо», где подают лучшие в двух мирах суши…

Пассажиров бизнес-класса выпустили первыми, да и было-то из всего трое, багажа ждать было не нужно, так что Василиса вышла в утреннюю влажную жару первой из пассажиров. Она огляделась, но знакомого француза не обнаружила — хотя и помнила его она весьма смутно.

Потопталась у проезжей части, и уже собралась звонить отцу, как возле неё с грохотом затормозил мотоцикл. Незнакомый мужик с бородой поднял стекло шлема и обрадованно заорал:

— Вася! Ты как здесь?

— К отцу приехала. А ты…

— Что, не помнишь? Я — Сканк, ты с нами в Польшу каталась, ну, с Максом…

Василиса мужика не вспомнила, но почему-то обрадовалась:

— Здорово! А вы как здесь?

— У нас тут пробег, все наши, и местные ещё ребята. А отец у тебя где живёт?

— Далеко, в Муйне.

— Разве это далеко? Двести камэ для бешеного хаски… Мы как раз туда, можем подвезти, у меня и шлем запасной есть.

Василиса подумала и решилась:

— А почему бы и нет? Наверняка быстрее получится, чем на машине.

С благодарностью кивнулв, она нацепила шлем, и уселась сзади бородатого, привычно обхватив его за талию. Мотоцикл, огибая неповоротливые автобусы, вылетел на шоссе, и смешался с потоком.

Выскочивший из машины типичный француз в лёгком полотняном костюме и с красным платком на шее, неверяще посмотрел на промчавшуюся мимо него Василису. Сначал он бросился обратно к машине, потом, поняв, что мотоцикл ему не догнать, начал кому-то звонить. Сначала — по телефону, потом, укрывшись за тонированными стёклами — по говорилке. Ответивший ему мужчина с командным голосом на другом конце света выслушал истерический доклад и успокоил собеседника:

— Не переживай. Здесь не получилось — в другом месте перехватишь. Время пока терпит, хотя уже и нервничает, ха-ха. Давай, двигайся потихоньку, у отца с ней встретишься, пока этот болван тебе доверяет.

И, уже исчезая, собеседник привычным жестом погладил бритый череп, оглянулся на панораму Москвы за окном и добавил:

— Нет, до чего же везучая тварь, кто бы мог подумать…

Длинная колонна мотоциклов летела по узкому двухполосному шоссе, иногда объезжая пробки по обочине, и оглушая окрестности рёвом моторов. Василиса с восторгом смотрела по сторонам, вдыхая незнакомые ароматы, сдобренные выхлопными газами, от чего они казались ещё более экзотическими, и наслаждалась каждой минутой путешествия. Ликси сидела у неё на плече и возбуждённо сопела, время от времени тыкаясь носом в шею и щекоча усами. Мнения у них явно совпадали: это будет незабываемая поездка!

До отцовского дома кавалькада мотоциклистов долетела часа за три, так что пребывающая в эйфории Василиса даже не успела устать. Вернее, ей так казалось до того момента, пока она не попыталась слезть на землю — болело всё: спина, ноги, плечи, и даже мочка уха, которую, похоже, в экстазе прикусила Ликси.

Бородатый Сканк, под необидный смех соратников, помог девушке распрямиться и повёл к калитке, от которой уже бежал отец. Василиса была затискана, её спутники — напоены свежим апельсиновых соком, который вынесла в огромном кувшине стройная молодая вьетнамка, и не смогли отвертеться от обещания явиться завтра к рассвету на бесплатный урок серфинга.

Отцовский домик похожим больше на французский провинциальный коттедж, чем на тропическое бунгало. А вьетнамка при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж молодой, и не такой уж вьетнамской — абсолютно европейское лицо с чуть раскосыми грустными глазами.

Отец обнял её за плечи, и радостно представил:

— Вот, это — Ким, моя жена. Твоя, значит, мачеха, — и громогласно рассмеялся.

Ким улыбнулась, став ослепительно красивой. При этом Василисе показалось, что где-то она эту женщину уже видела. На какой-нибудь обложке? Не удивительно, что отец влюбился — от такой улыбки, наверное, все окрестные мужики с ума сходят.

Мачеха, на ломанном русском, предложила Василисе широчайший выбор: попить, поесть, поспать, погулять по окрестностям, искупаться в море… А к бабушке — завтра утром, она свою названную внучку будет ждать после завтрака.

Естественным выбором были душ, лёгкий перекус и осмотр достопримечательностей. Спать хотелось неимоверно, поэтому Василиса не рискнула даже прилечь в своей комнате — невероятно уютной, бежево-голубой, с покрывалом и занавесками в мелкий цветочек. Казалось, открой окно — и увидишь виноградники Прованса и вдохнёшь густой аромат лаванды. Но окно она открывать не стала — видневшиеся за ним две пальмы и какое-то дерево с незнакомыми яркими плодами иллюзию непоправимо разрушали, да и впускать сладковато-острый, совсем не лавандовый раскалённый воздух в кондиционерную прохладу не хотелось.