— Да ты их рожи видел? — Рейвен снова рассмеялся, но всё ещё сдержанно, — я сначала думал, что это сюда таких послали, но они везде одинаковые. Только если где тряпочники им помогают, они начинают смелеть. Но здесь-то тряпочников нет. Вот уж кто их ставил на место, так это братки-огневики.

— Огонь, туман, — негромко сказал Джон, задумавшись, — а обычно этот туман появлялся в зависимости от времени или по каким-то событиям?

— По-разному. Никогда нельзя было угадать. Когда тихо, а когда и грохнут кого-нибудь.

— Интересно. А Бонекская дорога тоже под мороком?

— Нет. Она далеко. От Роуда до неё через пустыню идти и идти, и то не дойдёшь. Маргоны сцапают без всякого морока.

— То есть, они живут прямо на этой равнине.

— Это уж не могу тебе сказать. Оттуда никто не возвращался. А тот, кто возвращался, того уже обратили, и он уже был таким, как они.

— Вот это уже интересно. И в чём заключается обращение?

— А не знаю, чем они там крышу отрывают. Точно могу сказать только то, что наглухо.

— Хорошо. Это понятно. Что-то ещё?

— Да чёрт знает, — пожал плечами Рейвен, — говорят ещё, Форест пропал, но этот, может быть, ещё вернётся.

— Что за Форест? — спросил Джон.

— Наш коллега. Правда, у него всего одна лошадь, и весь караван состоит из него, но дела у него шли хорошо, — ответила Дайана.

— Когда пропал? — спросил Джон.

— Вчера вечером. Говорил, что ему и надо-то только до Роуда, — ответил Рейвен, — и он уже не может ждать. Может, и добрался до туда, но он уже должен был вернуться, если так.

— Ага, — задумался Джон, — боюсь, что мы всё же рано начали мероприятие. Нужно смотаться в ту сторону, хотя бы просто глянуть, что к чему. Дашь нам в помощь Дреджа и Джекса?

— Хорошо, — кивнула Дайана.

— А я? — спросила Шейла.

— Нет, милочка, — покачал головой Джон, — это дело для мальчиков, потому что, возможно, придётся делать пиф-паф. Вы останетесь здесь и постараетесь разузнать всё, что можно. Все слухи, сплетни.

— Как вы рьяно взялись, — хрипло усмехнулся Рейвен.

— Вы, кстати, не против нам помочь? — спросил Джон, — мы ведь преследуем общие интересы. Если ждать, пока ситуацию решат федералы, можно и от старости умереть.

— Это уж точно. Но чем я могу помочь?

— Вы можете отправиться с нами.

— А почему нет, чёрт возьми? — обрадовался Рейвен, — даже если придётся пострелять. Маргоны вообще не люди.

— Ну, это смотря, в каком смысле, — Джон сделал большой глоток и почти осушил стакан, — а что до Фореста, вы хорошо его знали?

— Ну, нормально. А что?

— Ну, мало ли, он не просто пропал в тумане, а кто-то хочет, чтобы мы думали, что он пропал, но об этом по пути, раз город он всё-таки покинул.

Допив последний глоток пива, Джон встал из-за стола и первым делом протянул Дугласу ключи от их пикапа. Перед тем, как они выдвинулись, Шейла отозвала его в сторону.

— Только будь осторожен, — попросила она, — я волнуюсь. Вдруг, эти сны — плохое предзнаменование?

— Нет. Вот увидишь, всё будет хорошо, — он обнял её и поцеловал в лоб, а про себя подумал, что тот факт, что она назвала свои видения снами, уже шаг в правильном направлении.

— Я буду тебя ждать.

— Да. Пока озаботьтесь среди прочего комнатами.

— И виски, — сказала она.

— И виски, — улыбнулся он, — а теперь я поехал.

Они ещё раз поцеловались на прощание, а потом Миллстоун ловко запрыгнул в кузов пикапа, который ждал только его. В кабине с Дугласом сидел Джекс, а Дредж и Рейвен вместе с Джоном расположились в кузове. Они направились вдоль по дороге, сопровождаемые множеством взглядов.

— Ну так, насчёт Фореста, — спросил Миллстоун, доставая сигареты, — кому он мог помешать?

— Ну, твоя рыжая подружка очень преувеличила, сказав, что он караванщик. Мы таких зовём курьерами. Много груза не увезёт, но зато быстрый.

— И что он обычно возил?

— Роквиль тоже покупал здешнее железо и руду. Иногда его нанимали вестовым, чтобы он отвёз письмо или даже деньги.

— Деньги? — заговорщически улыбнулся Джон, — и сколько?

— Сколько стоит грузовик руды или железа?

— Если серебром, то прилично, но один человек увезёт, верно?

— Роквиль платил литами. Такими большими бумажками, — двумя ладонями Рейвен обозначил расстояние примерно в двадцать сантиметров.