– Ты сломал мне нос! Я не сделал ничего дурного, Берти!

Но тот горько засмеялся, уходя от него по коридору. В голове Счастливчика всё взрывалось.

– Ты не сделал ничего плохого, мой маленький друг, конечно, – истерично расхохотался он, снова поворачиваясь к Крису: – Мы могли бы избежать падения в соляные пещеры, блуждания по пустыни и встречи с вурдалаками, если бы ты всего лишь рассказал мне обо всём сразу! А сколько раз я нырял в океан, пока не понял, что там нет того самого дома, всего одного в целом городе. Ты дурак, Крис! Ты едва не угробил нас, даже не понимая этого, ты даже не задумался, что Берта, – тут Берти на секунду остановился. Лицо его стало вновь серьёзным и сосредоточенным: – Если Берта её дочь, то она не может быть… – Счастливчик бросился бежать по коридору, желая увидеть девушку, словно бы один только вид её мог бы подтвердить его догадку. Белая дверь слева открылась, и Берти столкнулся с Бертой.

– Я хочу подышать на палубе, – проговорила девушка. Вид у неё был бледный и подавленный. Берти кивнул, не в силах сейчас разговаривать с ней. Он смотрел на Берту, но не мог понять, ошибся ли он. Увидав за столом обедающего Одди, оборванец поспешил к нему. Гостеприимный Сэм тут же поставил на стол еще одну тарелку, но Берти отрицательно покачал головой.

– Нет аппетита? – Усмехнулся старик, выразительно кивая на руки Берти, чуть испачканные кровью коротышки.

– Новости не из приятных, – Счастливчик потёр лицо руками, глаза его бегали от одного предмета на столе к другому: – Дженни – мать Берты. Крис сказал, что она заплатила ему, чтобы он привёл нас в Облачную Долину.

Старик перестал есть, удивлённо вытаращившись на оборванца:

– Быть того не может…

Берти кивнул:

– Если это так, то Берта не может быть дочерью Автора. Дженни сама говорила, что любимого человека она встретила в пустыне. Скорее всего, это был какой-то персонаж, но как Берта попала в дом Сказочника?

– У тебя нет никаких подтверждений, всего лишь догадки, – пожал плечами Одди: – В конце концов, это лишь то, что сказала Дженни Крису и твои рассуждения. Мы не можем знать наверняка.

– Я знаю, – тяжело выдохнул Счастливчик, всё же пододвигая к себе порцию яичницы: – Я знаю это наверняка. Мы бы уже нашли Адельерру, если бы она была дочерью Автора. Она бы имела те же самые способности, что и её отец. Она бы меняла всё на своём пути, и мы были бы марионетками в её руках.

– Просто она так не хочет…

– Нет, – пробурчал Берти с полным ртом: – Я скажу тебе, чего она действительно хочет. Если бы Берта была дочерью Автора, я бы любил её.

Сэм поднялся. Он слышал весь разговор и, к собственному изумлению, понял, о чем идёт речь.

«– Как жаль, что Джон сейчас не со мной», – пронеслось у него в голове. Взглянув на место, где сидела Берта, он увидел, что содержимое её тарелки почти не тронуто. Ему было жаль девушку, и он решил отнести ей хотя бы бутерброд.

Разговаривая с ней, он понял, что не сможет рассказать о том, что, по иронии, по великой случайности, знает её отца, знает, что она воспитывалась чужим человеком в чужом мире. Сэм чувствовал, что не имеет права вмешиваться в то, что с ней происходит, вмешиваться в ту жизнь, которой живёт Берта, уверенная в том, кто она есть. В то же время, от сострадания и сопереживания в его сердце родилось нечто, что не давало отпустить Берту просто так. Ему уже было небезразлично, как сложится её судьба.

Опустив взгляд, механик вздохнул. Ему вспомнилась его собственная история любви. Он вспомнил, как в тот день дорога его вела через пшеничное поле. Был еще только ранний вечер, когда он спешил на свидание. Чистый воздух крохотной деревушки был насыщен запахом соломы.

Увидев в дали тонкую фигурку девушки, он несколько замедлил шаг, удивленно рассматривая ее силуэт на фоне Неба, которое уже окрасил закат. Несмотря на свежий вечер, она была одета в легкое ситцевое платье, подол которого трепал ветер. Девушка стояла среди пшеницы, и золотистые колоски скрывали ее тонкие ноги. Он представил, как, должно быть, щекотно ее коленкам от сухих соломинок.

Она стояла, раскинув руки, словно бы желая обнять все Небо и Солнце, и начинавшиеся появляться Звезды. Аккуратную головку прикрывала соломенная шляпка с алыми и синими лентами, а из-под шляпки спускались на хрупкие плечи две соломенного цвета косы.

Долгожданная встреча с любимой прошла совсем не так, как он ожидал. Ему было скучно и холодно. Хотелось убежать в золотое поле, раскинуть руки и упасть, забыв о тоненькой девушке с соломенными волосами. Хотелось узнать, о чем таком она думала, смотря на Солнце и Звезды, думать о том же, точно так же обнимая Небо. И он совсем не думал о той, что пришла к нему на свидание.

Домой он возвращался той же дорогой. Заметив темный силуэт на померкшем Небе, он свернул с тропинки, с разочарованием шагая к незнакомке, которая по-прежнему стояла, раскинув руки в необъяснимом жесте.

Ее волосы были соломой, когда-то туго сплетенной в косы, но теперь немного растрепавшейся, ночной ветер игриво колыхал отдельные соломинки и ленты на ее шляпке. Голова, сушеная тыковка, увенчивала простой деревянный крест, воткнутый в землю и одетый в простое затертое платьице. У пугала даже не было обычного человеческого лица.