Нала понимала. Она каждой клеточкой тела ощущала, что Ролден до обидного прав. Предначальные, как ему это удавалось? Подтянув колени к груди, она уткнулась в них подбородком.

– А разве не молчаливая и кроткая жена без назойливых вопросов является мечтой мужчин?
– почему-то спросила она, ощутив первое дыхание тепла, что поползло по стылой комнате.

– Не моей уж точно, - хмыкнул Ролден.

Нала перебирала в голове вопросы, откладывая их один за другим в стороны. Не хотела она знать правду. Не хотела ничего выяснять. Она понимала, что вопрос о короле, о суде против ее матери, об Унтаре кончится ссорой. Ссориться совсем не хотелось, ведь миг шаткого равновесия под покровом ночи отчего-то казался слишком драгоценным, чтобы его терять. Нала спросила единственное, что пришло в голову:

– Как нам дальше жить?

Ролден тяжело, как-то старчески вздохнул: сумела же его супруга выбрать самый темный вопрос, на который пока не существовало ответа!

– Не знаю, Нала. Нового короля еще нет, и кто-то упорно пытается убить нас. Пожалуй, только в гарнизоне ты и я в безопасности. Но боюсь предполагать, сколько еще будет так спокойно.

– Почему умерла королева?

Ролден замолчал, а Нала кожей ощутила, что невольно нарушила миг взаимопонимания. Но как? Она-то думала, что Ролдену просто больно от смерти матери...

– Её, - он запнулся, - её отравил твой барон, - но всё же признался.

Нала прикрыла глаза, сдерживая слёзы. Не поэтому ли Унтар был так зол? Не для того ли он оттолкнул её? Предначальные, Унтар, что же ты сделал с собой!

– Нала...
– позвал Ролден, но девушка только качнула головой, переживая боль.

– Я даже знать не хочу, какие ужасы могут проявиться после очередного моего вопроса.

Ролден промолчал. В этот раз сказать нечего было и ему. Он и сам не знал. Если бы между ними всё было проще, он бы подошёл к Нале и обнял её, но сейчас боялся это сделать, боялся, что она сбежит.

– Я хочу жить в своём замке.

Ролден покачал головой:

– Даже не думай. Пока ты и шагу за стены гарнизона не сделаешь.

И ушел от греха подальше, пожелав Нале спокойной ночи. По ощущениям, близился рассвет, а значит, ложиться спать не было смысла. Ролден спустился в столовую, захватил бутылку вина и под причитания Анры ушел в кабинет. Демоны, как ему не хватало Тайша, который сказал бы с улыбкой, что всё не беда, что знавали они и времена похуже... Однако верный помощник и друг получил от него столько заданий, что едва спал по ночам. Горная вьюга как будто светилась, белым туманом окутывая склоны, и этот туман ночами спускался всё ниже и ниже, окутывая гарнизон оцепенением, покрывая сердца ледком, тонким, но прочным.

Крепкое вино его растопило, огненной волной прошлось по телу. Оцепенение. Вот уж точно самое верное слово. Никогда Ролден не пытался сблизиться с кем-либо, оно либо получалось само, либо не требовалось. Зачем? Воин никогда не понимал ценностей дружбы или привязанности людей друг к другу. Однако сам, похоже, угодил каким-то образом в эту ловушку.

Ролден и сам не мог разобраться, зачем искал Налу, навязанную отцом жену. Должен был, как порядочный муж? Не смог бросить ребенка, которого сам же и притащил во дворец? И чего он ожидал, когда найдет Налу? Что бросится к нему на шею? Заплачет и обнимет, как спасителя и защитника? Последнего-то точно не получилось.

Оцепенение.

Тихо гудела вьюга, а Ролден отставил бутылку вина после еще трёх глотков: день предстоял тяжелый. Капитан нашел его на рассвете, уведомив о скором смотре новобранцев, которым предстояло произнести речь и уверить тех, что они не зря выбрали Западный гарнизон. Накинув куртку на плечи, Ролден прошелся перед замершим строем. Мальчишки тянули шеи и не сводили с него взгляда, ёжились от холодного ветра, с уважением глядя на командира в одной черной рубашке, который даже не дрогнул и не чихнул. Ради такого дела он даже достал меч из кабинета, тяжелый, полуторный, который пришлось таскать с собой весь день - недосуг было занести, а отдать кому-то не позволило некое злобное существо, сидевшее внутри Воина и ревностно относившееся к оружию. Капитан под последние слова пустил скупую слезу, замеченную только Ролденом, и тихо вздохнул по собственной молодости, когда он также стоял, пусть и перед другим командиром. Приветственные речи Западного гарнизона славились по всему Тарьяру хотя бы тем, что были правдивы: легкой службы никто не обещал, зато, как уже заметили новобранцы, солдаты в гарнизоне в самом деле были одной большой семьей.

Ролден отпустил новобранцев, позавтракал, и его затянула обычная бумажная работа со счетами, списками, именами, почтой и прочим. На обед он шел последним, проклиная пролитые чернила, от которых рука наполовину почернела. Пытаясь оттереть смоченной лекарем чем-то вонючим тряпкой, он медленно тащился по пустому коридору. Метнувшуюся к нему тень Ролден скорее ощутил, нежели увидел, тело среагировало быстрее, достав меч и нанеся удар. С криком под ноги ему свалился молодой парень, один из новобранцев, с разрубленной грудью. Из его руки выпал длинный стилет, который очень легко прятался в рукаве.

– Командир, вы целы?
– к нему спешили солдаты со всех сторон.

Ролден стряхнул кровь с меча. Пятый. Демоны, это был пятый наёмник, четверых Ролден убил по пути в гарнизон! Кому же так не давала покоя его судьба? Хотя глупый вопрос. Недоброжелателей больше, чем звезд в небе.

– Как это, - он взглядом указал на труп, - попало в новобранцы?

– Командир, мы проверяли его - никаких противозаконных дел, дал клятву верности, работал усердно... Демоны знают, что с ним!

– Уберите.