Как бы мне того не хотелось, но вмешаться в происходящее было бы самоубийством — я насчитал двадцать шесть разведчиков Аг-Наар с учетом тех, что искали спрятавшихся. Выдай я себя — и мне не жить, как бы хорошо я не владел мечом. Нужно было придумать выход, найти способ справиться с таким количеством противников, при этом самому не сложив головы. Но, прямо говоря, пока что мне в эту самую голову ничего толкового не приходило.

Я подобрался как можно ближе к площади, скрываясь в саду одного из домов, что подходили к ней вплотную. Это был немалый риск — но я делал ставку на густую растительность и постепенно наступающие сумерки. Удача пока была на моей стороне — меня не заметили. Но вот то, что мне удалось рассмотреть с этой позиции…

У меня возникло очень нехорошее предчувствие.

Только сейчас я обратил внимание — все выжившие, не меньше ста человек, жались друг к другу, образуя при этом почти правильный круг диаметром в пятнадцать-двадцать метров. Складывалось впечатление, будто кто-то нарисовал черту, за которую запрещалось заступать под страхом смерти. И через несколько минут наблюдения я на примере понял, что люди не просто так боялись оказаться за пределами невидимого круга. Ближе всего ко мне находился Эсней — гончар, что жил через три дома от Ксара. В какой-то момент ему не удалось устоять на ногах — судя по темному пятну на одежде, он был серьезно ранен. В попытке смягчить падение Эсней выставил вперед руки, но едва только он коснулся земли, как раздался хлопок — и мужчину в одно мгновенье с ног до головы охватило белое пламя. Завопив от боли, тот принялся кататься по земле, пытаясь сбить с себя огонь, но без результата: меньше, чем через пять секунд он затих. Остальные же люди впали в панику, стараясь оказаться как можно дальше от живого факела. Толпа колыхнулась, и еще несколько человек заступили за невидимую черту — я услышал пять хлопков.

Паника угасла так же быстро, как и возникла — свою роль в этом сыграли как жуткая смерть покинувших круг, так и действия солдат Аг-Наар: те начали угрожающе кричать на пленных и лупить их древками коротких копий, силой заталкивая обратно в круг. Для себя я отметил: никто из налетчиков не загорелся, хоть и наступал туда, где предположительно была «черта» — похоже, этот смертельный барьер существовал только для мирных жителей.

Не стоит и упоминать, что мне потребовалось немало сил, чтобы удержать себя в руках — как уже говорилось, я не мог сейчас что-либо предпринять, но доводы разума не всегда могут взять верх над чувствами: злоба клокотала внутри меня, ища выхода в жажде крови врагов. Особо сложно было удержаться из-за того, что в числе погибших, что попали под действие магии, была маленькая девочка, та самая, которую нашли вместе с ее дедом в числе последних. И только понимание того, что выдав себя, я ничего не добьюсь, не позволяло мне поступать скоропалительно. Я заставил себя успокоиться, взять эмоции под контроль и пусть с трудом, но это мне удалось.

Менее отягощенный переживаниями, разум заработал на полную, анализируя и делая выводы. И это дало эффект: я смог выделить лидера отряда налетчиков. И даже не слишком сильно удивился тому, что это была женщина. В конце концов, что еще ожидать от государства с матриархальным строем? В Аг-Наар с некоторых пор всем заправляют жрицы — потому, если подумать, нет ничего странного в их главенстве женщины над мужчинами.

Беспокоило меня иное — слишком уж сильно лидер отряда напоминала Шаон-Эрс: та же одежда, та же осанка. Лицо, правда, не «мертвая маска», но и так можно было с высокой вероятностью заключить, что мне не повезло нарваться на еще одну жрицу. А это значит, что я не смогу прибегнуть к маскировке Ат-Ску — наверняка эта особа почувствует использование амулета. Так какие еще остаются варианты?

«А если… — меня озарило. План, поэтапно выстроившийся у меня в голове, пусть и не решал всех проблем, но мог как минимум стать ступенью на пути к освобождению жителей Синуэды. — Да, отруби голову змее — и ее тело не будет представлять угрозы. Стоит это тщательно обдумать».

Небольшая кожаная сумка-кошель — наследие прежнего Шан-Карра, — всегда была при мне. И ее содержимое не претерпело значительных изменений за последние два месяца — разве что денег стало поменьше, но это чепуха. Главное же — в сумке были позолоченный медальон с марсатом и флакончик противоядия к нему, а тому, что, как, и в каких дозах из вышеперечисленного использовать, меня научил Ста; даже не знаю, чем он руководствовался тогда.

Но в любом случае, сейчас полученные от него знания придется испытать на практике.

Марсат представлял собой легкий, как пудра, белый порошок с мельчайшими желтыми точками, не имел запаха и хорошо растворялся в воде. Убить человека этим веществом было, как раз плюнуть — яд начинал действовать моментально, стоило ему только проникнуть в тело жертвы. Результатом этого могло быть только одно — смерть, скоротечная, но крайне мучительная.

Самый сокрушительный поражающий эффект марсата оказывался при его вдохе, буквально превращая в кашу легкие жертвы, поэтому наиболее опасным этот яд был в изначальном состоянии, истолченном в тончайшую пыль. Но и в прочих вариациях марсат был вовсе не безобиден: при попадании на кожу, особенно влажную, он разъедал ее не хуже кислоты, а принятый внутрь с питьем, заставлял сворачиваться кровь прямо в сосудах, попутно вызывая сильнейшее раздражение слизистых оболочек, попросту растворяя и выжигая их.

Когда Ста рассказал мне все это, я резонно засомневался в том, что этот яд кто-то осмеливается использовать для убийства прочих: уж слишком он был опасен и для самого убийцы. Но мои сомнения оказались ошибочны: как выяснилось, противоядие было способно купировать все до единого смертоносные эффекты марсата, сводя всё его убийственное воздействие к всего лишь неприятным ощущениям — кашлю, рези в глазах или легкому желудочному расстройству. И всё благодаря тому, что антидот был специально разработан именно ради возможности безбоязненно использовать эту поистине изуверскую отраву.

Для меня оставалось загадкой, как действует это вещество: в моем представлении защититься от яда, что разъедает легкие, можно было только избежав вдыхания этого самого яда. Но противоядие к марсату служило абсолютным щитом от него: по словам Ста, принявший его человек был совершенно неуязвим к действию смертоносного порошка. И объяснил он эту нелогичность одним ёмким словом — алхимия. Сочетание химии и магии в этом мире действительно работало, и работало крайне эффективно.

Открыв флакон, я капнул немного противоядия на ладонь — только так в темноте я мог понять, сколько жидкости вылилось из сосуда: передозировка с противоядием была не менее опасна, чем сам яд. Слизнув немного, я вытер руку о штаны. Во рту остался горький привкус. Теперь нужно подождать — лишь через пятнадцать минут я смогу безбоязненно вдыхать марсат, но даже это время нужно использовать с толком.