Он с такой силой треснул по столу кулаком, что я вздрогнула и подскочила на стуле, еще больше пытаясь слиться с обстановкой. Как только стол выдержал?

— Ты опять молчишь! Почему я должен все выведывать у слуг? Говори, зачем он приходил! — взбешенный муж был страшен.

— Я не знаю! — в отчаянии зашептала я, когда надомной навис злой и раздраженный муж. — Вроде девушку какую-то ищет.

— Какую? — с нажимом поинтересовался Орлайн.

— Я не знаю, — еще тише ответила я.

— Что он о ней говорил? Какие приметы, цвет волос, возраст? ЧТО, ЧТО он о ней сказал?

— Ничего… ничего о ней не говорил, — всхлипнула я.

На пол полетела посуда со стола. Я поджала ноги и вжалась в стул. Из горла мужа послышался рык, руки сжались в кулаки. Он таким бешеным взглядом посмотрел на меня, что я пожалела об этом празднике, как никогда до этого момента.

— Что ему здесь было надо? — схватился муж за голову. — Что?.. Что он знает?.. Где Василис? — обернулся муж в мою сторону, но, кажется, меня он не видел.

— Наверно у себя, — робко ответила я.

— Позови! — мало того, что это было сказано приказным тоном, так я еще и побежала исполнять.

Мне было страшно. Очень страшно! Поэтому побежала очень быстро. Найдя няню уже в постели передала просьбу и быстренько вернулась к сыну, пока про меня опять не вспомнили.

Сон ко мне не шел. Наверно тоже мужа испугался. Я же крутилась на кровати и так и эдак. Мысли меня одолевали. Родители вспомнились. День свадьбы… День похорон…

Зачем только мои родители настояли на этой свадьбе?! Зачем?

День был пасмурным и сырым. Приближалась зима и холода уже стояли на пороге, еще не решаясь выстудить дом, но уже не выпуская босиком за порог.

— Ти, солнышко, — позвала меня мама, — к нам гости. Одевайся в новое платье.

Гости у нас бывали очень редко, поэтому приход каждого был настоящим праздником. Жили мы уединенно, в лесу. Мать собирала травы и коренья, дела из них настойки и мази. У отца великолепно выходили работы по дереву. Так что в лесу нам было самое место. Читать, писать и считать меня учили родители. Так же передавали мне свои знания. Но ученицей я была не прилежной. Мне больше нравилось гулять по лесу, слышать шум листьев и представлять, что деревья живые и таким образом переговариваются друг с другом. Еще любила наблюдать за зверьем в лесу. За крупным издалека, а за мелким иногда совсем с близкого расстояния.

— Ну что ты там копаешься? — вырвала меня мать из раздумий и заставляя поторопиться.

Единственное нарядное платье было темно синего цвета с белой розой на боку. Так что выбирать мне и не приходилось. И было оно жутко длинное, такое, что я иногда могла и в подоле запутаться.

Выходя из комнаты, услышала восторженный голос папы:

— Как же она выросла! Стала такой красавицей!

И все это при госте, который меня внимательно изучал. Я помню, что тогда покраснела до корней волос.

— Доченька, гость с дороги проголодался, так что давай не будем заставлять его ждать.

И выйдя полностью из-за двери я впервые увидела ЕГО! Может просто я редко видела людей и поэтому каждый гость оставлял неизгладимое впечатление. Но он особенно задел мою душу. Была в нем власть и сила. Это чувствовалось даже на расстоянии. К тому же, он был очень красив. Изогнутые брови, волевой подбородок, нос с горбинкой, которая только украшала молодого человека, черные волосы и серые глаза, которые очень внимательно изучали меня.

От столь явного внимания, я опустила глаза и, кажется, еще больше покраснела, если такое вообще было возможно.

— Уважаемый Орлайн лим Харитал, это наша дочь Тиила-Дари. Тиила это многоуважаемый Орлайн лим Харитал, маг. Прошу любить и жаловать.

Я присела в реверансе, которому меня учила мама, а гость поцеловал мне руку, сказав, что очень рад знакомству.

— Ну что же мы стоим, — всплеснула руками мама, не сводя с меня взгляда. — Проходите за стол. Угощайтесь!

Надо признать, что готовила она очень вкусно и все, кто пробовал ее стряпню хвалили. Мама отшучивалась, что это они так проголодались, что обычная еда им кажется столь вкусной. Я же никогда ничьей готовки не пробовала. Папа никогда не брал меня в город и еды оттуда не привозил. Поэтому я не могла сказать, готовит ли кто-нибудь вкуснее.

На столе стояла тушеная картошечка с дичью, всевозможная зелень с небольшого огородика, козье молоко и хлеб, куда ж без него. Разговор за столом в основном шел о травах. Гость расспрашивал маму о способах сушки и сбора, особенности хранения и использования. Но во время всего разговора изучал меня словно товар на продажу, только что не щупал. Папа был хмур и не весел.

Купив у мамы трав, у отца древков для стрел и посох, попрощавшись, гость удалился на ночь глядя. Он не боялся темноты и зверья лесного. Это было первое, что меня в нем насторожило.