И проблема не в Севеноуксе, а во мне.

Я никому не могу описать это чувство собственной посредственности и абсолютного отвращения к себе. Сама не пойму, откуда оно. Я даже пыталась объяснить это маме и Лу – но они сочли меня глупенькой. А я чувствую себя так постоянно. Что я невидимка, никто, никому не нужна и никогда не буду, как все.

…Знаю, в последний год у Лу тоже не все гладко, но она никогда не чувствует себя пустым местом.

Ею увлекаются самые красивые мужчины. Она точно знает, что заслуживает лучшего, и сияет все ярче и становится все увереннее в себе. Вот честно, и пусть это звучит глупо, но я жутко устала от внутренних терзаний и чувства одиночества, хотя мы вместе с Лу каждый день. Я устала от похмелья и вечных долгов. Иногда мне уже наплевать на то, что будет. Хочется просто исчезнуть. Я будто стою на краю и не знаю, что делать.

Я чувствую себя ненужной.

В любой стране я просто никто».

Мужчина по имени Кай Миядзава [17] рассказал мне о работе хостес-клубов. Сам Кай где угодно привлек бы к себе внимание, но среди японцев среднего возраста особенно выделялся. Лет сорока пяти, красивое лицо с благородными морщинами, гладко зачесанные седеющие волосы завязаны в хвост. На встречу со мной он надел рубашку с цветочным рисунком, распахнутую на груди, ярко-оранжевые брюки, подпоясанные ремнем в бело-оранжевую полоску, и ковбойские сапоги. На шее – серебряная цепочка, на левом запястье – еще одна, а также массивные серебряные часы.

Кай мог бы служить живой историей хостес-баров с иностранками в Роппонги. В 1969 году, когда ему было восемнадцать, он зашел в первый кимпацу-клуб (заведение с блондинками) «Казанова», и его покорили работающие там красотки. Последующие двадцать лет большинство вечеров он проводил в Роппонги, потакая своей любви к светловолосым девушкам. Однажды друг заметил, что, раз Миядзаве так нравятся иностранки, ему надо открыть собственное заведение. Клуб «Кай» [18] открылся в 1992 году, через год наступил черед «Кадо». Дело продвигалось непросто, и хозяину пришлось потрудиться, чтобы получать доходы. Он постоянно был вынужден переезжать в помещения подешевле и улаживать проблемы с местными якудза, членами японской мафии.

– Бизнесмен из меня не ахти, – признался он мне. – Зато в девушках я разбираюсь.

Кай гордился клубом «Кадо». Как менеджер и владелец, он следил за хостес со страстью карточного игрока. Он знал все их слабые и сильные стороны и задействовал каждую девушку аккуратно и обдуманно, выбирая момент, сулящий наибольшую выгоду. Для невнимательного клиента, который неуклонно накачивается спиртным, смена хостес выглядит естественной, как приливы и отливы. Но Кай за барной стойкой контролировал весь процесс, точно Зевс, взирающий на землю с горы Олимп.

Сам он выходил в зал очень редко, разве что ненадолго подсаживался к лучшим клиентам, чтобы обменяться любезностями. Работа Кая заключалась в том, чтобы следить за залом, воспринимать невидимые частоты и вибрации, которые окружали каждую хостес и ее клиента, оценивать ауру посетителей и ее изменения в течение вечера. Он чутко улавливал, до какого уровня «кондиции» дошел гость и какими методами его можно задержать.

– Если клиент остается всего на час, я ничего не заработаю, – пояснил Кай. – Он платит десять тысяч иен. Три тысячи я отдаю девушкам, минус аренда и выпивка, и у меня остается примерно две тысячи. Когда гость приходит всего на час, я не особенно о нем беспокоюсь. А вот если он останется дольше, тогда совсем другое дело.

Каждого нового клиента сажают с одной из самых привлекательных девушек. Это как медовый месяц с хостес: почтительное приветствие работников клуба, красивая хостес, согревающий виски, полумрак окутывает безвкусный интерьер пеленой эротических обещаний. Начинается общение, за которым бдительно следит хозяин.

– Вначале я даю ему милую красивую девушку, – рассказывает Миядзаки. – А потом наблюдаю, как у них дела, нашли ли они общий язык.

Если нет, Кай шепнет пару слов на ухо официанту, а тот даст команду девушке номер один. Она вежливо извинится – и ее сразу же сменит хостес номер два, которой, возможно, удастся поладить с клиентом. Ей достаточно лишь задержать его до начала второго часа. Если она справится со своей задачей, значит, Кай все просчитал верно.

– Ровно через час и одну минуту я поднимаю эту девушку и перевожу ее к другому столику, а клиента оставляю с уродиной. Если он захочет снова пообщаться с хорошенькой, он может ее «заказать», это стоит три тысячи иен. Либо он говорит: «Я хочу снова ту». А вы отвечаете: «Простите, сейчас она занята, подождите полчаса». К тому времени пойдет уже третий час пребывания клиента в клубе, счет перевалит за тридцать тысяч и будет продолжать расти.

Надо просто наблюдать, – с улыбкой рассказывал Кай, точно опытный охотник, который делится воспоминаниями о подстреленном лосе. – Надо знать, о чем думает гость. Если он направляется в туалет и перед дверью смотрит на часы, то наверняка собирается уйти. И тогда пора задействовать лучшую сотрудницу клуба. Она встречает гостя прямо у двери, девушка его мечты. Не успеет он выйти из туалета, она протягивает ему горячее полотенце и за руку ведет его назад к столику. Клиент решит обойтись виски с водой, но его новая подружка захочет шампанского (тридцать тысяч за бутылку). Тик-так, тик-так: скоро пойдет четвертый час, как он здесь. За три часа и одну минуту гость потратит около пятисот фунтов. А потом девушка его мечты исчезает. Этих людей нужно понимать, читать их мозги изнутри. И тут я гений.

Один из его гениальных навыков состоял в подборе правильных девушек. Кай оценивал будущих хостес, как опытный торговец лошадьми.

– Девушки должны быть не старше двадцати двух, – делился он опытом. – Очень важно, чтобы они хорошо выглядели, имели цветущий вид. В клубе, где есть хоть одна красавица, остальные тоже кажутся симпатичнее. Роппонги – маленький район. Если хоть одна хостес хороша собой, молва о ней распространится по всему кварталу, люди начнут выстраиваться в очереди. В моем клубе в то время были самые красивые девушки, просто фантастические. В Токио они приезжали со списком клубов, где можно поработать, и первой строкой значился «Уан айд Джек», потому что он самый большой, а вторым шел мой «Кадр». А иногда он даже стоял на первом месте.