На улице счастливо светило весеннее солнце, пахло весной, дул легкий ветерок с озера. Таксист знал свое дело, и машина уверенно ехала в Кокчетавский аэропорт. Вера сидела у окна машины Волги, и разум возвращался к ней.

– Я не имею права подставлять себя под пули. Я не имею права забыть, что я не собственность мужа! Я не имею права оставить дочь сиротой и не видеть, что на улице весна!

Утром следующего дня самолёт приземлился в Караганде. Весенний степной запах ветра был до слез родным и желанным. Этот запах родины победил все сомнения, и теперь побег не казался Вере трусливым желанием спрятаться от проблем, а единственно верным решением, изменить свою жизнь.

Катюша, утомлённая перелётом, притихла на ее руках. Домашний телефон родителей не отвечал, а в кармане у Веры бренчала какая-то мелочь.

Водитель «такси» согласился довезти женщину с младенцем на руках по месту назначения бесплатно. Хороший таксист ей попался, добрый.

Внезапное появление дочери с грудным ребенком на руках, идущей по дачной тропинке, привело ее родителей в состояние оцепенения. Они видели Веру и не спешили к ней навстречу. Словно отсутствие ответов на массу вопросов: «Что случилось? Где Женя? Где вещи?», мешало им принять беглую дочь под свое крыло.

Первой опомнилась Римма, после короткого замешательства эта ситуация с возращением блудной дочери стала для нее предельно ясной. Вера наконец-то сделала правильный шаг. Ведя дочь к дачному столу, чтобы накормить свежим щавелевым супом, она мимоходом приказала Володе выгонять машину на дорогу.

Дома Вера рассказала родителям правду о жизни её семьи. Её рассказ неоднократно прерывался папиным восклицанием типа: «Какой негодяй!» и маминым утверждением: «Подлец!».

– А, как же Женины родители на это безобразие смотрели. Неужели они не могли вмешаться? – с недоумением спросила в конце Вериной печальной истории Римма.

– Мама, что они могли сделать, если Женя относился к ним с каким-то презрением и даже ненавистью.

– И, как можно так ненавидеть своих родителей, чтобы их презирать? Это как-то не по-божески, – осторожно вмешался в разговор Володя.

– Папа, причем тут бог. Женя сказал мне сам, что маму он ненавидит, потому что она беспредельно добра к нему, а отца – за буйство по пьяному делу. Женя будучи мальчиком сам ни раз прятался с матерью от отца, когда тот грозился убить его мать. Теперь Женин отец трезвенник, а его мама, по-прежнему, так добра к детям, что, кажется, что ей все равно, что они делают в жизни, лишь бы жили и в гости приходили. Если, они что-то плохое учудят, то Любовь Андреевна пожурит их ради приличия, а потом будет потчевать, как дорогих гостей.

Вера не решалась называть при родителях Любовь Андреевну «мамой Любой», а отца своего мужа она, даже в мыслях не держала, чтобы назвать «папой».

Когда Вера отправилась в спальню кормить Катю, то горько стало у нее на душе. Не так, думала она вернуться в отчий дом, хотела приехать к родителям, сидя за спиной у всадника гарцующем на вороном коне, а «всадник» оказался «без головы».

Не все рассказала Вера родителям о своей замужней жизни, ибо зачем их огорчать, показывая в кого превратилась их дочь в замужестве. Она думала спасти того, кого спасти не могла, думала любить того, кто не нуждался в ее любови, и родила дочку тому, кому нельзя доверять детей.

Любовь и брак с Женей оказались на проверку ее собственной блажью.

Впервые Вера разочаровалась в любви к мужу, когда после возращения из Караганды домой с новорожденной дочкой на руках, она встречала Новый Год в доме Лебедевых старших. Именно тогда, она поняла, что изменила своей мечте детства, что Женя не ее рыцарь и никогда им не станет.

Катюше было полтора месяца, когда вся страна готовилась к новогодним праздникам.

Вера уже не ждала новогодних чудес, ее чудо было крошечной девочкой, теплым младенцем, таким родным, таким желанным, что дух захватывало.

Комната, где находился ребенок прогревался в ту зиму электрическим обогревателем, и эта комната казалась Вере раем. Пусть Женя напивался каждый день, пусть мороз на дворе, но Вера была счастлива, как никогда в жизни. Когда Женя приходил домой поздно ночью, вваливался в дом и падал на диван, Вера внутренне радовалась тому, что муж вернулся домой, потому что само ожидание его возвращения мешало ей предаваться материнскому счастью.

Когда под Новый Год к ним приехал отец Жени, чтобы забрать семью сына к себе в деревню, Вера не захотела покидать свое укромное место, где она была так счастлива. Она предупредила свекра, что пьяные выходки ее мужа никто, кроме нее, терпеть не будет.

– Вера, ты … это … брось чепуху городить! С какой стати, наш сын будет нам в тягость! Ты лучше внучку потеплей укутай, и поехали, пока дороги не замело. Там Андреевна пельменей налепила. Новый Год праздник семейный. А с сыном я сам разберусь, не впервой.

В деревне на празднично накрытом столе, среди обилия, закусок красовались пузатая бутылка шампанского: всё как положено в приличных семьях. Сначала наливочкой проводили Старый Год, потом за пять минут шампанское открыли, с шумом и с пеной. Весело было, а мама Люба в рюмочки подливала и в тарелочки всякие закуски подкладывала, а Катюша в уюте прогретого дома спала себе и спала. Бабушка Люба ее накупала и убаюкала, так что Вере и осталось только отдыхать. После застолья Любовь Андреевна отправила ее с Женей в молодёжный клуб, пообещав присматривать за Катей.