«Ну же, Попрыгунья! Давай! Проснись! Тебе же тест нужно закончить».

Но Попрыгунья, где бы она сейчас ни находилась, ни на мои призывы, ни на чьи-либо еще никак не откликалась. Я теперь мог сам распоряжаться и ее телом, и ее мыслями. Я снова посмотрел на лежавший передо мной листок с незаконченным предложением, и мне на мгновение стало не по себе. Я же понимал, как много этот экзамен для нее значит.

Наверное, я мог бы еще раз постучаться в разные запертые двери, попытаться выудить из памяти Попрыгуньи кое-какие необходимые знания. Вряд ли этот тест был таким уж сложным. Может быть, я и сам сумел бы его выполнить, но…

Но снаружи так ярко светило солнышко! И воздух был так сладок, и небо было такое синее, и все это обещало тысячи новых ощущений, тогда как здесь, в этом унылом зале, были только рабочие столы, ворчание кондиционера, гонявшего воздух туда-сюда, да сосредоточенное сопение экзаменующихся. А сидевший рядом со мной толстый мальчишка по имени Стив или Дейв все время тихонько пукал, видимо от волнения, и все пытался заглянуть в мои записи, хотя смотреть там, честно говоря, было практически не на что.

И я подумал: что ж, если Попрыгунья вообще не намерена со мной общаться, то с какой стати мне-то в этом унылом помещении торчать?

«Эй, Попрыгунья!»

Те же далекие рыдания.

Стив (или Дейв) снова пукнул. И это оказалось последней каплей в чаше моего терпения. Я с тоской посмотрел на далекое ожерелье горных вершин, над которыми в небе таяла давешняя «руна».

«Попрыгунья, выходи!»

Однако теперь даже рыданий слышно не было. Ну и пожалуйста! Можете меня расстрелять, но я встал, собрал вещички и вышел из аудитории.

Свобода! Ах, какое дивное чувство! Впервые после Рагнарёка я чувствовал, что стал самим собой, я был жив, бодр и во плоти. Я ощущал на лице тепло солнечных лучей; небо над моей головой раскинулось, точно сверкающий щит, а впереди я предвкушал целый долгий день, казавшийся мне подарком, который еще только предстоит развернуть.

И снова мне вспомнилась та белая руна в небесах. След от самолета – так назвала это Попрыгунья. Люди вообще с большим подозрением относятся ко всевозможным знакам, снам и предзнаменованиям, словно их можно убрать из жизни или просто в них не верить. Но тот рисунок в небесах все же явно был неким знаком, причем знаком очень важным.

Я медленно шел по улицам Молбри – сперва без какой бы то ни было конкретной цели, но потом цель у меня возникла, а вместе с этим возникло и желание поскорее до этой цели добраться. Насколько я успел понять, в дальнейших планах Попрыгуньи числилось: за ланчем обсудить с Эваном следующие экзамены, а затем отправиться в школьный спортзал и «поработать над брюшным прессом». Но поскольку в данный момент Попрыгунья в моей жизни отсутствовала, я сразу же от этих планов отказался и пошел прямиком туда, где можно было наконец-то поесть.

Там я обнаружил и шоколад, и тартинки с джемом, и пиво и, устроившись за ближайшим столиком, собрался всласть полакомиться. Но едва я успел открыть принесенные баночки и пакетики, как на меня налетел какой-то маленький сердитый человечек и сердито закричал:

– Ты что это делаешь, а? Думаешь, я ничего не заметил?

Я быстренько заглянул в тот раздел памяти Попрыгуньи, который был обозначен как ПИЩА, и обнаружил некую секцию, посвященную оплате. Очевидно, еда и питье здесь не всегда имелись в свободном доступе. В некоторых местах за такие вещи, как тартинки с джемом, нужно было платить.

Я пошарил в рюкзачке Попрыгуньи и вытащил то, что она называла кошельком.

– Извините, – осторожно начал я, – скажите, сколько это стоит? – Деньги, находившиеся в кошельке, были мне совершенно не знакомы; там встречались и бумажные деньги, и какая-то пластиковая карточка, и серебряные монеты. Я протянул сердитому человеку целую пригоршню серебряных монет, полагая, что этого наверняка должно хватить.

Он хмуро на меня глянул – кожа у него, кстати, была светло-коричневого цвета, – и спросил:

– Ты что, пьяная или обдолбанная? А ну-ка говори, сколько тебе лет?

Ответ на этот вопрос я знал:

– Семнадцать.

– Тогда тебе рановато пиво пить, – заявил он, отбирая у меня всю упаковку. – А за остальное с тебя девять двадцать. И учти: если я еще хоть раз увижу тебя в моем магазине, то немедленно вызову полицию. Ясно? – Отсчитав то, что ему причиталось, он швырнул остальные монеты к моим ногам и удалился, оставив меня в полном смятении.

– Неужели я слишком молод для пива? – невольно спросил я вслух.