– Ну ты-то все правильно понял, насколько я вижу, – похвалил меня Оракул. – Впрочем, ты всегда был умницей. А как, кстати, тебе удалось бежать из Нифльхейма?

– О, сложными путями, – уклончиво ответил я и еще крепче вцепился в гриву Слейпнира.

– Громовника я, разумеется, тоже сразу узнал, хотя, как ни странно, в его нынешнем обличье есть что-то от лохматой белой собаки. А кого еще ты с собой прихватил?

– Никого. – Я притворился, что вглядываюсь в акварельный туман.

– Неправда, я же вижу! – упрекнул меня Оракул. – Даже с такого расстояния я вижу ее вполне ясно. Кто это? Она из племени Людей?

Попрыгунья по-прежнему крепко прижималась к моей спине; сейчас она пребывала в обличье совсем маленькой девочки, максимум лет пяти-шести, и все напевала ту свою простенькую песенку без слов. Чем-то эта песенка показалась мне знакомой – похоже, именно эту мелодию я слышал раньше, роясь в воспоминаниях своей «квартирной хозяйки», – однако поразмыслить об этом я не успел, ибо теперь голос Оракула звучал буквально со всех сторон.

– Она никто, – пролепетал я. – Просто мой друг.

И я тут же пожалел, что произнес это слово. Но было уже слишком поздно. Оракул рассмеялся.

– Просто друг? Ох, Локи! А это точно ты? Тот Трикстер, которого я знал когда-то, был слишком умен, чтобы иметь друзей.

– Ну, это просто расхожее выражение… Мне, наверное, следовало бы сказать, что это…

– Может быть, это твоя квартирная хозяйка?

Черт побери! У меня ничего не вышло: он обо всем догадался!

– Значит, тебе удалось подыскать временное убежище в человеческом теле, – уверенно продолжал Оракул. – Неплохое решение. Но как это, должно быть, утомительно – вечно быть вынужденным приспосабливаться к потребностям своей хозяйки. К ее чувствам. К ее бесконечным запросам. К ограниченным возможностям ее плоти.

Я молчал, пытаясь сосредоточиться; нам необходимо было как-то достигнуть границ этого проклятого сна, однако они, похоже, отступали все дальше и дальше, становясь почти неразличимыми. Казалось, мы просто повисли в бесформенном цветном тумане, а сам Архитектор и его орган, залитые янтарным светом, находятся за тысячи миль от нас, но и они тоже словно подвешены в воздухе.

– Насчет этого я, пожалуй, мог бы тебе помочь, – голос Оракула вдруг прозвучал так близко и так интимно, словно он, усевшись у меня за спиной, заглядывает мне через плечо, – но если тебе хочется продолжать скачку, то я могу и подождать.

Я выругался.

– В чем дело? – тут же спросил Тор.

– А в том, что у нас крупные неприятности.

Нет, мне, конечно, следовало бы знать заранее. В Оракуле заключено древнее могучее волшебство. Он обладает безупречным знанием рун и поистине невероятной, непознаваемой зловредностью. Его ненависть неутолима, а коварством он превосходит даже…

Гулльвейг-Хейд?

Ну разумеется! Это же фамильная черта. А я еще удивлялся, зачем Один рассказал мне о родстве Мимира и Гулльвейг-Хейд. Интересно, предполагал ли он заранее возможность их встречи? И не затем ли отправил меня в царство Сна – ведь он прекрасно понимал, что предает меня, отдавая в руки врагу? Но если это так, то каков может быть его собственный выигрыш?

Я чувствовал, что Слейпнир напрягает последние силы, стремясь вырваться за пределы зыбкого мира, созданного Мимиром. Ласково коснувшись могучего конского бока, я призвал Слейпнира остановиться и немного передохнуть, и тут же у нас за спиной раздался густой, зычный хохот Оракула. А потом он вдруг оказался совсем рядом со мной и тихо-тихо, так что лишь я сам сумел его расслышать, прошептал:

– Ох, Локи, ты всегда мне нравился! Всегда можно было рассчитывать на твой убедительный эгоизм и предсказуемость – ведь чем бы ты ни занимался, ты всегда в первую очередь заботился о собственных интересах. Скажи, а что, если я оказал бы тебе некую услугу? Скажем, освободил бы тебя от запросов твоей «квартирной хозяйки»? Позволил бы тебе забыть обо всем и двигаться навстречу тому будущему, какое ты сам для себя придумаешь?

– Я скажу лишь, что эти обещания не слишком-то тебе свойственны.

– Ну разумеется, мне тоже от тебя кое-что понадобится, – миролюбиво согласился Оракул. – Но поскольку я верю в твое незыблемое чувство самосохранения, мы, я думаю, вполне можем договориться и действовать сообща.

– Правда? – изумился я.

– О да, – величественно кивнул Оракул.

– Ну и чего же ты от меня хочешь?

– Для начала я предлагаю тебе сыграть в одну маленькую невинную игру, – сказал Оракул.

– Что за игра? – Мой опыт касательно невинных игр Оракула никак нельзя было назвать позитивным.