– Вы меня слышите?
– спросил Панков, повысив голос.

– Слышу, слышу, продолжайте.

– Вы задержаны, Андрей Ильич. Задержаны по подозрению в совершении особо тяжкого преступления... Преступлений, - поправился Панков, быстро взглянув на своего коллегу.

– Что вы сказали?..
– Суханов удивленно поднял брови.
– Я не понял... Вы что имеете в виду?

– Я вам говорю уже в третий раз, Андрей Ильич. Вы задержаны по подозрению в совершении преступлений, предусмотренных статьями...

– Подождите, подождите... Что это такое, я хочу поинтересоваться? Вы звоните мне по телефону. Приглашаете для каких-то, как я понял, консультаций... А если бы я не приехал к вам? Что это за произвол? Как это так - "задержан"? Вы что себе позволяете? Что я вам тут, мальчишка?! Что за шуточки?

– Вот постановление, подписанное прокурором, - сказал Смолянинов, протягивая Суханову какую-то бумагу.

Андрей Ильич отпихнул руку старшего следователя.

– Пока вы ехали, Андрей Ильич, обстоятельства резко изменились. Ваше пребывание на свободе признано опасным для общества. Обвинение будет вам предъявлено в установленные законом сроки. Или - не будет, в чем лично я сильно сомневаюсь... А ругаться я вам не советую. Мы действуем в установленном законом порядке.

– Я...
– Суханов вдруг понял, что охрип.
– Вода есть у вас?

Панков посмотрел на генерала. Тот пожал плечами.

– Вода, говорю, есть?
– крикнул Суханов.

– Нет...

– А, черт...
– Андрей Ильич полез за мобильным телефоном.

– Минуточку!

Смолянинов шагнул вперед и взял из руки Андрея Ильича трубку.

– Это пусть побудет пока у нас...

– Я должен связаться со своим адвокатом, - хрипло произнес Суханов.
– Я должен...

– Свяжетесь, не волнуйтесь, свяжетесь. Мы не собираемся лишать вас того, что вам положено по закону...

– В чем меня обвиняют, хотелось бы знать?

Усилием воли, стараясь не обращать внимания на усиливающуюся с каждой секундой головную боль, Суханову удалось собраться с мыслями.

"Главное, не нервничать. Спокойно, Андрюша, - думал он.
– Спокойно. Ты сам много раз говорил, что нужно быть готовым к такому повороту событий. Ничего страшного. Не ты первый, не ты последний. Подержат и отпустят. Обычное дело. Больше пугают. Ничего у них нет... Главное - спокойствие. Спокойствие и экономия сил. И нервов..."

– Мы же вам сказали - хищение государственного имущества в особо крупных размерах. Учитывая род вашей деятельности, признано целесообразным ваше содержание под стражей... Статья УК...

– Не надо, не надо... Я эти ваши статьи знать не знаю и знать не хочу. Это вы моему адвокату будете объяснять. А я никогда ни с какими статьями не сталкивался и надеюсь, что это недоразумение разрешится... Я к тому, что, надеюсь, и сталкиваться не придется... с этими статьями вашими...

– Напрасно вы так думаете, напрасно. При вашем стиле жизни следовало бы хорошенько ознакомиться с уголовным кодексом.

– Я подумаю над вашим предложением.

– Вызывай охрану, - прервал этот содержательный разговор Смолянинов, обращаясь к своему подчиненному.
– Хватит воду в ступе толочь. В камере подумайте хорошенько, Андрей Ильич...

– О чем же?

– О том, что говорить на допросах. И как себя вести. Мой вам совет - не тяните резину. Всем легче будет.

– Спасибо за совет.

Он услышал, как за спиной открылась дверь.

– Машина готова?
– спросил Панков.

– Так точно, - голос, раздавшийся за спиной Суханова, был равнодушным, грубым и словно бы неодушевленным.

"Машина пущена, - подумал Андрей Ильич, ощутив ледяной укол страха. Машина... Это не люди, это какие-то... шестеренки. Не разорвало бы меня этими шестеренками... Нет, ерунда, - решительно сказал он себе.
– Никакой лирики. Обычное дело. Одна из сторон бизнеса. Только логика..."

– Я должен связаться с адвокатом, - сказал Суханов, продолжая сидеть на стуле.

– Вставай, - голос за спиной был все таким же безликим и холодным. Вставай давай...

Тяжелая рука легла Суханову на плечо.

– У вас будет такая возможность, - сказал Панков.
– А теперь идите, Суханов. Идите и думайте. Увести!
– приказал он, и в этом последнем слове Андрей Ильич услышал тот же металл, что и в голосе невидимого ему конвойного.

– Вы хорошо меня поняли, Юрий Олегович?..

Эта фраза была последней, которую сказал утром Крамскому генерал Смолянинов.

То, что он носит генеральское звание, Юра узнал еще во время своей последней поездки в Москву, когда по просьбе Суханова "копал" дело Греча.