– Ваше высочество, откуда столько сердитых ноток? – игриво ухмыльнулся Влайд и, прижавшись в Миле, провел ладонью по ее щеке. Раньше эльфийка и от меньшего таяла, словно мягкий воск над сварочным аппаратом… но сейчас льдинки в ее глазах стали только острее. Хрупкая ладонь звонко ударила по руке Влайда, сбросив ее с каменного лица, и девушка зашагала прочь.

– Делай что хочешь, справимся и без тебя. Ну а мне плевать, что с тобой будет, – не оборачиваясь, холодно бросила принцесса.

Два часа спустя Влайд принес ключи, сообщив, что хозяйка театра выпила вина со снотворным и будет храпеть до самого вечера. Потому мы к тому времени должны сделать свое дело и принести ему связку ключей, чтобы он вернул ее на место. А потом эльф, не дожидаясь «спасибо», удалился в неизвестном направлении.

Мы не стали терять зря драгоценного времени и немедленно направились на цокольный этаж. К счастью, возвращаясь обратно в прошлый раз, мы таки потрудились запомнить дорогу. К тому же с нами была бегущая впереди Леви. Так что заветную дубовую дверь мы нашли довольно быстро.

– Ну что, Мила, хочешь спасти этот мир и поймать тень в зеркальце? – предложила я в надежде, что это ее немного подбодрит.

– Нет, спасибо, – грустно бросила принцесса. – Идите вы, а я постою на стреме.

Да уж, если даже возможность сразить угнетающее мир зло не может порадовать ее, значит, дела у нашей маленькой героини совсем плохи.

– Ладно, а ты смотри, держи свое заостренное ухо востро! – убого попыталась скаламбурить я, прежде чем, махнув рукой, открыть дверь.

Заплывшая жиром рожа сидящего на золотом унитазе мужика показалась мне смутно знакомой, но я не стала утруждать себя тем, чтобы вспоминать ее. Кажется, тень успела открыть глаза и приготовилась что-то сказать, но крышечка зеркальца открылась раньше.

Победоносно спрятав пойманное мировое зло в карман, я вернулась обратно и повесила на Женю миссию отнести ключи Влайду, а сама еще раз попробовала подбодрить Милу.

Увы, умения поддерживать в трудную минуту у меня было примерно столько же, сколько и денег у среднестатистического студента-гуманитария из бедной сельской семьи. Обычно когда я пыталась подбодрить человека, переживающего тяжелые душевные терзания, минут через десять кому-то другому уже нужно было срочно бежать вытаскивать беднягу из петли.

И не потому, что я была такой бесчувственной скотиной! Просто то ли не те слова подбирались, то ли тембр голоса выбирала не тот… хотя, по правде, я и вправду была бесчувственной скотиной.

Так что после нашего жизнеутверждающего душевного разговора Мила снова закрылась на чердаке. Выманить ее оттуда удалось только к вечеру, когда спектакль закончился и гости прошли в холл на фуршет. Именно на это время мы запланировали наш побег – все ведущие актеры должны были отправиться на прием, а массовка и танцовщицы разойтись по своим уголкам в общежитии. Следовательно, третья общая гримерка, в которой находилось волшебное зеркало, к тому времени опустеет, и никто не увидит нашего ухода.

Теперь все, что нам нужно было сделать, это собрать вещи, съесть по лимонной тарталетке из кондитерской неподалеку и, нарядившись в купленную за оставшиеся местные деньги парадную одежду, незаметно проскользнуть через холл за кулисы и в гримерку.

Правда вот, из-за одежды стоило быть поосторожнее и постараться промелькнуть через холл незамеченными, так как всю ее дешевизну и «небрендовость» любой из гостей наверняка определит с первого взгляда.

И дабы хоть как-то сбить с толку блуждающих по холлу толстосумов, Мила предложила нам обвешаться украшениями Лилы. По идее, они должны были бы оттянуть взгляд светских львиц на себя, отодвинув одежду на второй план. А если и не оттянуть, то, по крайней мере, создать иллюзию того, что не совсем мы нищеброды.

Итак, золотые колье с драгоценными каменьями, серьги тончайшей работы, изысканные платиновые браслеты, запонки с крупными бриллиантами, бесценные броши на жабо, камзоле и платьях, пошитых из дешевых тканей и без особой фантазии. То, что я сейчас видела в зеркале, можно было описать одним словом: трэш.

– А может, завтра сбежим? – предложила я с тихим стоном.

– Не выйдет, – отрезала Мила. – То, что при нашем появлении в гримерке никого не было, просто-таки чудо! Днем там обычно полно народу из-за репетиций, вечерами – из-за спектаклей, а по ночам театр патрулируют охранники, и пройти туда куда рискованнее.

– Если же мы попытаемся проскочить там в повседневной одежде, нас немедленно выпроводят из холла, еще и люлей вломят… притом, вполне вероятно, лишат права жить в театре, а значит, плакала наша возможность спокойно дойти до зеркала, – напомнил Женя.

– Да, знаю. Но это… так неправильно! Все равно, что запивать дешевые пельмени столетним французским вином! – трагически простонала я, почесывая плечо (похоже, от дешевой синтетической ткани у меня началась аллергия).

– А что поделать? – пожал плечами Женя.