По возвращении во Фреснедо, у северной границы Португалии, он посвятил всю зиму подготовке к будущей кампании. Веллингтон намеревался, собрав 45 тысяч превосходно организованных англичан, 25 тысяч португальцев и около 30 тысяч более или менее обученных и снаряженных испанцев, выдвинуться на север Иберийского полуострова, дабы срубить под корень древо могущества французов в Испании. Тем не менее, после того как в результате объединения армий у Мадрида сконцентрировались силы французов в 80–90 тысяч человек, по меньшей мере равных англичанам и намного превосходящих португальцев и испанцев, он посчитал такое предприятие чрезвычайно опасным. Веллингтон готов был выдвинуться только при условии, что повстанцы Каталонии и Мурсии произведут отвлекающую атаку на Валенсию при поддержке англо-сицилийской армии, а английский флот, содействуя бандам Астурии и Пиренеев, отвлечет внимание Северной армии. Когда у него спросили совета относительно плана вторжения на юг Франции, пока Наполеон сражается в Саксонии, фельдмаршал отвечал, что прежде всего англичане озабочены оттеснением французов за Пиренеи и только следом за ними вступят во Францию. Но он вовсе не обещал такого результата, ввиду присутствия 86 тысяч человек, сосредоточенных вокруг Мадрида под командованием Жозефа.

Мысли британского главнокомандующего, которые нетрудно было разгадать даже без помощи дополнительной информации, достаточно ясно указывают, каким следовало быть плану французов, чтобы следующая кампания стала более успешной, чем предыдущие. Прежде всего, нужно было оставить все армии объединенными, а во-вторых, правильно выбрать позицию для их расположения. К сожалению, выбор позиций в окрестностях Мадрида был невелик. Поэтому лучше всего было бы оставить Мадрид, переместиться в Вальядолид, оставив в столице только необходимое снаряжение, отправить в Виторию больных, раненых, продовольствие и боеприпасы и расположиться в новой столице. Таково было мнение Журдана; но при всем благоразумии маршала оно было высказано без настойчивости, а чтобы победить нежелание Жозефа оставлять Мадрид, требовалась именно настойчивость. Однако Жозеф обладал столь здравым суждением, что не отверг мысли об оставлении Мадрида категорически, когда Журдан заговорил об этом. Если бы тот проявил настойчивость, можно было уйти из Мадрида в январе, использовать февраль и март на подавление северных банд, в апреле вернуться и объединиться к маю против Веллингтона, имея в запасе целый месяц для отдыха войск и подготовки к кампании 1813 года. Но замысел Журдана так и оставался неисполненным, пока из Парижа не пришли депеши Наполеона, содержавшие точные инструкции для предстоящей кампании.

Мы уже излагали замыслы императора в отношении Испании на 1813 год. Испытывая неприязнь к предприятию, плачевным образом разделившему его силы, он бы охотно от него отказался, но после того как на Иберийском полуострове появились англичане, избавиться от них по желанию он уже не мог. Нужно было продолжать сражаться за Пиренеями, чтобы не пришлось сражаться перед ними. Однако, как мы знаем, Наполеон по возможности сократил эту задачу на 1813 год, ибо не отправил в Испанию подкреплений, а, напротив, забрал офицеров и множество отборных солдат, тем не менее оставив достаточно сил, чтобы сохранить Старую Кастилию, баскские провинции, Каталонию и Арагон. Он тайно планировал вступить в переговоры с Англией и вернуть Испанию (за исключением провинций Эбро) Фердинанду VII, возместив их Португалией, без которой дом Браганса вполне мог обойтись, найдя столь прекрасное пристанище в Бразилии.

В соответствии с этими планами Наполеон и начертал инструкции, по-прежнему самые общие, ибо был всецело поглощен подготовкой к Саксонской кампании. Досадуя на то, что курьеры порой добирались из Парижа до Мадрида за тридцать – сорок дней, а главное, желая подчинить провинции Эбро, которые он планировал присоединить к Франции, Наполеон предписывал любой ценой восстановить коммуникации, с присущей ему запальчивостью повторяя, что это стыд и позор: у границ Франции курьеры подвергаются большей опасности, чем посреди Ла-Манчи или Кастилии! Поэтому он приказывал потратить зиму на подавление банд Мины, Лонги, Порлье и других банд, опустошавших Наварру, Гипускоа, Бискайю и Алаву. Чтобы обеспечить успех операций, Наполеон приказал Жозефу оставить Мадрид, уже не интересовавший его; перевезти двор в Вальядолид; отвести основные французские силы в Старую Кастилию; Португальскую армию приблизить к Бургосу и предоставить б\льшую ее часть в распоряжение Клозеля для уничтожения банд; Андалусскую армию передвинуть от Талаверы к Саламанке, а армию Центра – от Мадрида к Сеговии, оставив в столице одно подразделение, дабы она не казалась окончательно оставленной. Укротить на достаточно долгое время банды, о которых шла речь, было невозможно, и Жозеф не без основания называл их Вандеей, против которой моральные средства воздействия работали сильнее физических. Поэтому вызывало сомнения, что лишние двадцать тысяч человек помогут Клозелю победить банды, но зато было совершенно достоверно, что Жозеф, лишившись этих двадцати тысяч, будет не в состоянии победить англичан. Однако Наполеон, денно и нощно трудившийся над восстановлением военной мощи Франции, не читая испанской корреспонденции и приказывая издалека, счел, что подкрепление генерала Клозеля позволит ему покончить с герильясами в течение зимы и к весне все успеют воссоединиться и сообща двинуться навстречу англичанам.

Инструкции Наполеона, переданные через военного министра в январе и повторенные в феврале, прибыли в первый раз только в середине февраля, а во второй раз – в начале марта, то есть примерно через месяц после того, как были отправлены. Это была первая потеря времени, крайне досадная, порожденная теми самыми обстоятельствами, которые так живо задевали Наполеона: все дороги оказались заняты бандами повстанцев. Жозеф очень не хотел расставаться с Мадридом. Но его собственный рассудок и маршал Журдан говорили ему, что на эту жертву следует решиться. Приказы Наполеона послужили только тому, что Жозеф принял окончательное решение. Лучше было бы, конечно, сделать это раньше, ибо тогда солдаты, которых намеревались предоставить Клозелю, были бы уже свободны, но Жозеф, хоть и склонявшийся к такому решению, смог окончательно его принять в последнюю минуту. Наконец он отдал приказ перевести двор и правительство в Вальядолид, оставив, однако, одну дивизию в Мадриде.

Нужно было вывезти девять тысяч раненых и больных, укрыть в надежном месте такое количество снаряжения, перевезти столько семей чиновников, что эвакуация потребовала около месяца. Водворение на новом месте завершилось только к началу апреля. Войска были распределены следующим образом. Португальская армия была переведена из Саламанки в Бургос. Она сократилась (вследствие отсылки лишних офицеров и переформирования действующего состава в меньшее количество полков) с восьми до шести дивизий и, потеряв в численности, выиграла в организации. Три ее дивизии были отправлены генералу Клозелю для содействия в подавлении банд; одна дивизия оставалась в Бургосе; две дивизии были расставлены перед Паленсией в готовности поддержать кавалерию у Эслы и в наблюдении за Галисийской армией. Андалусская армия, переведенная из долины Тахо в долину Дуэро и соединявшаяся правым флангом с Португальской армией, занимала Дуэро и Тормес, наблюдая за англо-португальской армией, расположившейся в Бейре. Одна из ее дивизий, дивизия генерала Леваля, была оставлена в Мадриде для видимости оккупации столицы и сбора податей. Наконец, одна из двух дивизий армии Центра расположилась в самом Вальядолиде, а другая – в Сеговии, дабы поддержать дивизию Леваля, которая осталась без какой-либо поддержки посреди Новой Кастилии.

Три армии, которые в январе числили еще 86 тысяч опытных солдат, в том числе 12 тысяч превосходных кавалеристов, в апреле насчитывали только 76 тысяч, вследствие отъезда офицеров и элитных солдат, которых Наполеон отозвал в Саксонию. Разделение на три армии представляло множество неудобств, ибо, несмотря на отзыв командиров, противившихся власти Жозефа, во всех трех главных штабах оставались еще чрезвычайно опасные тенденции к изоляции. Можно было всё спасти, объединив эти армии в одну, поместив ее под начало одного командующего, такого как генерал Клозель, – надежного на поле боя и послушного Главному штабу, – полностью воссоединив ее между Вальядолидом и Бургосом и предоставив ей время для отдыха, починки снаряжения и формирования складов. К несчастью, этого не было сделано.

Три армии остались разъединенными, ибо Наполеону не нравилось объединение в руках Жозефа подобной силы. Поэтому каждый главный штаб сохранил свои притязания, и когда, по совету Журдана, Жозеф отправил администрациям всех трех армий необходимые меры по созданию складов, все три отказались повиноваться Главному штабу. Понадобился новый приказ из Парижа, добиравшийся до Мадрида более месяца, чтобы вынудить каждого из трех интендантов подчиниться предписаниям главного интенданта. Однако ценное время было потеряно. Наконец, после отправки трех дивизий Португальской армии Клозелю, пришлось послать к нему и четвертую, а затем направить на Бривьеску и пятую, так что Рейль сохранил при себе только одну дивизию. Ему пришлось даже разделить ее пополам и расположить одну из своих бригад в Бургосе, а другую – в Паленсии, позади кавалерии, охранявшей Эслу. Поэтому, в случае внезапного появления англо-португальцев, оставалось выставить против них только две из трех армий, и преимущество концентрации, благодаря которой мы несколько поправили свои дела после поражения при Саламанке, свелось почти к нулю. Если бы подкрепления, отправленные Клозелю, помогли ему уничтожить банды герильясов, дурные последствия рассредоточения, хоть и непоправимые, получили бы хоть какую-то компенсацию. Но усмирить испанскую Вандею было столь же трудно, как Вандею французскую, и стало очевидно, что одной военной силы без моральных и политических средств для победы недостаточно.