«К сожалению, средства массовой информации проявляют гораздо больший интерес к украденным предметам искусства, чем к украденным книгам. Обнаруженный шедевр, возможно стоимостью в несколько миллионов, сразу попадает на первые полосы газет, тогда как одной-единственной книге нечего на это и надеяться, даже в очень трогательных случаях».

Уве Хартманн указал и на другую проблему с книгами:

«Предметы искусства зачастую обладают провенансом. Старые работы можно найти в каталогах выставок, аукционных реестрах или в заметках искусствоведов. Их можно отследить. С книгами такое происходит редко. Если на них нет никаких пометок, отследить их очень сложно. В конце концов, книги редко бывают уникальными. Нужна огромная работа».

Никто не может оценить число украденных книг, которые сегодня скрываются в немецких библиотеках.

«Ответить на этот вопрос очень сложно. Тысячи немецких библиотек еще даже не изучили свои собрания. Необходимо вручную пересмотреть миллионы книг».

Также нелегко определить, сколько библиотек было разграблено. Тысячи разоренных библиотек так и не были восстановлены, а их книги так и не были возвращены. Нет ни регистров, ни каталогов, которые могли бы рассказать нам, насколько обширны были эти коллекции и что в них находилось. К примеру, до прихода нацистов к власти в Германии было несколько тысяч «народных библиотек», созданных профсоюзами, социалистическими организациями и немецкими социал-демократами. Всего в этих библиотеках хранилось более одного миллиона книг. Большинство из них так и не было возвращено.

Миллионы книг были украдены в немецких масонских ложах, которые были вынужденно расформированы после прихода нацистов к власти. К 1936 году силами СС было собрано от 500 000 до 600 000 книг только из немецких масонских орденов. В итоге они оказались в библиотеке РСХА, которое в конце 1930-х годов объединило под своим контролем различные органы безопасности.

Но даже это грабеж был скромен в сравнении с нацистским разорением всей Европы. Только во Франции ЭРР конфисковала собрания 723 библиотек, содержащие более 1,7 миллиона книг. Среди них были десятки тысяч древних и средневековых рукописей, инкунабул и других ценных книг и сочинений.

Сильнее всего, пожалуй, досталось Польше. По оценкам, там было потеряно более 90 процентов собраний институтских и публичных библиотек. Кроме того, исчезло 80 процентов частных и специализированных библиотек страны. Было украдено почти все собрание Польской национальной библиотеки, насчитывающее около 700 000 томов. По одной оценке, из 22,5 миллиона польских книг было утрачено 15 миллионов, однако неясно, сколько из них было украдено, сколько потеряно, а сколько уничтожено во время войны.

Оценить масштабы грабежа в Советском Союзе сложнее. Согласно большинству имеющихся оценок, потери были астрономическими. По предположению ЮНЕСКО, на территории Советского Союза было украдено или уничтожено до 100 миллионов книг.

Далеко не все украденные книги оказались в немецких собраниях после войны. Большая часть огромных книжных коллекций, награбленных нацистами, сами подверглись разграблению, дроблению и уничтожению. Державы-победительницы ни в чем себе не отказывали. Вашингтонская Библиотека Конгресса отправила в Германию специальную делегацию, которая переправила в Америку более одного миллиона книг. Красная армия конфисковала более десяти миллионов книг. Никто не знает, сколько книг было уничтожено в ходе бомбардировок. Расположенные в центре городов библиотеки становились легковоспламеняющимися жертвами авианалетов союзников. Считается, что всего Германия потеряла от трети до половины всех своих книг в результате пожаров, бомбардировок и грабежей.

И все же, несмотря на все эти потери, большое количество украденных книг осталось в немецких библиотеках. Многие, как и Центральная и региональная библиотека, заполняли пробелы в своих собраниях книгами различных нацистских организаций. Немецкий историк Гётц Али в 2008 году подсчитал, что в немецких библиотеках хранится по меньшей мере миллион украденных книг. Это консервативная оценка – вероятно, фактическая цифра намного выше. Как и в случае с Центральной и региональной библиотекой, эти цифры, как правило, разбухают, как только библиотека начинает целенаправленно пересматривать свое собрание. Когда я спросил Уве Хартманна, сколько времени потребуется на пересмотр всех немецких книжных собраний, он с улыбкой ответил: «Читая лекцию студентам, я говорю, что этот процесс не прекратится до конца их жизни. Он будет идти не один десяток лет. Следующему поколению, которое придет на работу в музеи и библиотеки, тоже придется продолжать эту работу. В этих объектах заключена история, игнорировать которую мы не можем».

Веймар

Густой туман плотным пологом накрыл зеленый лес. В десяти метрах уже мало что было видно. Я шел по растрескавшемуся асфальту. Сквозь туман я с трудом различал своих спутников, которые осторожно продвигались вперед. Перешептываясь. Затем я разглядел ворота лагеря и коричневую деревянную башню, напоминающую колокольню старой деревенской церкви. Железные ворота были украшены словами Jedem das Seine, немецкой версией латинского девиза suum cuique, или «каждому свое». Это идиоматическое выражение глубоко укоренилось в немецкой культуре. Оно появлялось в трудах Мартина Лютера и других мыслителей немецкой Реформации. Оно также было вынесено в заглавие кантаты Иоганна Себастьяна Баха, впервые исполненной в 1715 году всего в шести километрах от того места, где я стоял, в культурно значимом немецком городе Веймаре. Выражение можно интерпретировать по-разному, но на воротах концлагеря Бухенвальд оно означает одно: все получают по заслугам. Несколько часов пути на юг – и я оказался в зеленом сердце Германии, в Тюрингии. Прямо за воротами лагеря находится крематорий, серое бетонное здание с грубо сложенной кирпичной дымовой трубой. Здесь были сожжены многие из десятков тысяч погибших.

Бухенвальд, один из крупнейших концентрационных лагерей Германии, расположен на холме Эттерсберг, посреди прекрасного лиственного леса, известного своими буками и древними дубами. Писатель и лауреат Нобелевской премии Эли Визель, депортированный сюда в шестнадцатилетнем возрасте, посетил это место через много лет после войны и сказал: «Если бы эти деревья могли говорить». По словам Визеля, была определенная ирония в контрасте между прекрасными лесами Эттерсберга и кошмарами, которые творились здесь между 1937 и 1945 годами. Визель не единственный будущий лауреат Нобелевской премии, содержавшийся в этом лагере. Еще одним заключенным был венгерский писатель Имре Кертес, который описал этот период в романе «Без судьбы». Здесь содержались и многие другие писатели, поэты, художники, музыканты, архитекторы, ученые и интеллектуалы. В Бухенвальд было отправлено более 230 000 заключенных со всей оккупированной Европы: политические и идеологические враги нацизма, евреи, гомосексуалисты, поляки, цыгане, душевнобольные, неполноценные, масоны, католики, преступники и военнопленные. Пятьдесят шесть тысяч из них были убиты. Особенно жестокие методы пыток и казни применялись лагерным надзирателем, гауптшарфюрером СС Мартином Зоммером. Теперь его называют Бухенвальдским вешателем, потому что он подвешивал заключенных за связанные за спиной руки на деревьях в лесу к северу от бараков. Этот метод пытки, называемый подвешиванием на дыбе, также использовался во времена Инквизиции.