– Возьми, – бросила та коротко, положив перед ним мясо.

– Странно, что Серого не видно, – усмехнулся кхан. – Обычно он сразу бежит за запах дичи.

– Не странно, – откликнулась девушка. – Серого нет, Еху взял его с собой.

Элимер нахмурился:

– Что значит – с собой? То есть ты здесь одна осталась? Разве Еху не слышал моего приказа присматривать за тобой?! А если бы тебе грозила опасность?

Шейра негодующе вскинула голову.

– Да кем считаешь меня, темный вождь?! – она слегка оскалилась, прищурив глаза, отчего вновь напомнила ему ту дикарку, которой он увидел ее впервые. – Одной из ваших слабых никчемных женщин?

На протяжении этой речи она, казалось, распалила себя еще сильнее, и во взгляде ее вновь родилась затихшая на время ненависть.

– Просто я постоянно забываю, что ты – айсадка, – счел нужным пояснить Элимер.

Гнев испарился из глаз Шейры, зато родилось беспокойство.

– Вождь, не делай плохо Еху из-за меня. Он не виноват.

– Ты только что спрашивала, кем я тебя считаю? – оборвал кхан айсадку. – У меня возник встречный вопрос. Кем ты, Шейра-Сину, считаешь меня? Безжалостным чудовищем? Не спорю, часто так оно и есть. Но лишь по отношению к тем, кто большего не заслуживает. И как тебе могло в голову прийти, что я обижу верного слугу, старика, которого помню с детства?

Шейра промолчала и, сделав вид, будто утратила к разговору всякий интерес, отвернулась. Боковым зрением она заметила, что вождь пристально смотрит на нее, словно старается проникнуть в ее мысли.

– Одного не пойму, – произнес он тихо, – за что ты так сильно меня ненавидишь?

– За что?! – воскликнула девушка, встретившись с ним глазами. – Тебе объяснения нужны? Твои предки наши земли отняли, почти весь народ мой в той битве погиб! В плену ты держишь меня! И спрашиваешь, за что тебя ненавижу?

– Да, именно об этом я и спрашиваю, – невозмутимо откликнулся Элимер. – Ты говоришь о моих предках, а я спрашиваю о себе. И я теряюсь в догадках, чем лично я не угодил айсадам? Разве покушался на ваши леса? Нет. Разве из-за меня погибли ваши дети? Нет. Они погибли из-за тебя и твоих вождей, из-за того, что вы сунулись в безнадежную битву и проиграли. Разве я уничтожал твой народ? Нет. Мои предки – да. Но это было давно. А я? Ведь я даже отпустил твоих сородичей из плена. А то, что держу здесь тебя – неудивительно. Как бы ты поступила на моем месте? Убила бы, не иначе. А я предоставил тебе возможность разъезжать по Отерхейну почти свободно. Так ответь, за что ты меня ненавидишь? Назови хотя бы одну причину. Я жду.

Шейра молчала. Она не знала, что ответить. Впервые она посмотрела на все с другой стороны. Действительно, за что она ненавидела – нет, не отерхейнцев, – а именно этого человека? На ум приходил только один ответ – она просто привыкла его ненавидеть. Ее приучили к этому. С детских лет внушали, что предводители шакалов – злейшие враги. И были, в общем-то, правы. Но если забыть, что человек, сидящий перед ней – один из них, то в чем заключалась истинная причина ее ненависти?

– Молчишь? Я так и знал. Тебе нечего возразить. Впрочем, хватит бесед, уже поздно, – примирительно проговорил он. – С утра нам возвращаться в Инзар. Ступай в дом и ложись спать, Шейра.

– Я останусь спать здесь, у костра.

– Как знаешь.

Он поднялся с земли, зашел в дом, но через минуту вышел обратно, прихватив несколько шкур.

– Вот, – две из них он бросил перед айсадкой, – возьми. Ночи холодные.

И, сам укутавшись в шкуру, улегся возле костра. Элимер и не заметил, как им овладел сон.

Шейра вглядывалась в освещенное пламенем лицо спящего вождя и удивлялась, как он не боялся, не опасался, как у него не возникло мысли, что она сейчас может его убить. Неужели доверился ее клятве?

"Возможно, прав Еху, и этот кхан вовсе не такой злобный шакал, как я привыкла о нем думать?" – мелькнула мысль, и тут же Шейра поймала себя на том, как невольно залюбовалась строгим профилем темного человека. Тогда она резко отвернулась и перевела взгляд на угасающий костер. Расправив плечи и потянувшись, поднялась с места и принесла еще дров, чтобы подкормить слабеющее пламя. Спать она не думала. Если это ее последняя ночь в лесу, то пусть она длится дольше. А она, Шейра, постарается не упустить из нее ни единого мгновения и последний раз встретить зарождающийся рассвет среди живого шепота деревьев.

***

Что-то вдруг разбудило его. Открыв глаза, Элимер первым делом убедился, что Шейра все еще здесь. Действительно, девушка все так же сидела у костра. Вероятно, она и не ложилась спать.

Встретив его взгляд, она пробормотала:

– Спасибо за шкуры.

– Что? – вырвалось у Элимера.

– За шкуры, – повторила она. – Без них я бы совсем замерзла.

Элимер ничего не ответил, только продолжил разглядывать ее, освещенную пламенем. Теперь он заметил, как она похорошела за эти дни: исчезла болезненная худоба, не так резко выделялись скулы. Кажется, даже взгляд стал мягче. Определенно, пребывание в лесу пошло ей на пользу. Жалко ее уводить, но иначе поступить он не мог, все-таки собственные желания были для него важнее. Словно услышав его мысли, Шейра пробормотала без надежды в голосе.