А еще через неделю всю семью Лебедевых пригласила в баню эта семья охотника, что было очень мило, очень по-соседски. Баня была жаркая и хозяева гостеприимные. К Вере, с разомлевшей от тепла и чистоты, обратился старший сын охотника.

– Тетя Вера, недавно, ваш Витя зашел к нам ночью во двор. Он пришел к нам во двор и сразу побежал к нашей собаке. Наша Умка ощенилась, она родила пятерых щенков.

Вера посмотрела на мальчика с любопытством, который от внимания взрослой женщины еще больше разговорился.

– Знаете, какая наша собака злая? Ее мама была волчицей, но ваш Витя ее не испугался. Он пришел в наш двор через калитку, а потом так потешно брыкался и визжал, когда наша собака Умка потащила его к себе в будку, хотела с ним поиграть.

На лице вымытого мальчика тоже играла довольная улыбка, такая же, какая была и на лице его матери, а Вера почему-то стало неловко, что ее сын без спроса вошел в соседский двор.

Только дома, лежа в своей постели, дошла до нее ужасная правда. Ее соседи видели, как их собака-волчица кусала беззащитного ребенка, ее сына, и никто из них не поспешил ему на помощь!

Этого Вера не могла простить никому!

«Пусть им будет сам бог судьей».

Завыл на луну Пират. Вера сонно потянулась. Она выключила настольную лампу и ее убаюкивала счастливая мысль, что ее верный Пират никогда не даст свою хозяйку и ее детей в обиду. Он защитит их всех от злых людей и от охотничьих псов! Он сильный!

Когда она с детьми осталась одна в Андрюшино, то младших детей в первое время обижали деревенские ребятишки, и Таня с Витей прибежали к ней жаловаться. Сначала Вера хотела разжалобиться, а потом вспомнила о Пирате. Когда дети вышли за ворота с Пиратом на поводке, то все ребятишки забрались, кто на столб, кто на забор, в общем, кто куда, ибо Пирата было за что уважать. Вериных детей Пират любил, а чужих игнорировал, но в свой двор он не пускал ни взрослых, ни детей.

Представляя запряженного в санки Пирата, а рядом с ним ее веселых ребят, Вера заснула, оставляя дальнейшую работу над кармой до следующей субботы.

Вера готовилась встретить очередной Новый год в Сибири и по сибирским традициям. Ей хотелось, чтобы в этот чудесный праздник все в ее доме блистало чистотой, чтобы елка светилась новогодними огоньками, и на столе среди салатов дымились в тарелке отварные пельмени.

Поэтому в ее доме каждую декабрьскую субботу проводилась генеральная уборка. Эта предновогодняя уборка сильно портила настроение пятнадцатилетней Катюши. Вместо гуляний с подружками и друзьями ей приходилось разбирать шкафы с одеждой, хлопать ковры и следить, чтобы Таня с Витей не улизнули на улицу от домашних дел раньше времени, но малышам нравились праздничные переполохи, которые приближали приход из тайги Деда Мороза с подарками.

О пельменях в новогоднем меню можно было не беспокоиться. Если летом Вера варила детям пельмени из щуки, то под Новый год пельмени планировалось сделать из доморощенной свинины. Под потолком веранды уже висела расчлененная свиная туша.

Рубить замершее мясо, было делом не простым. Топор обычно со звоном отскакивал от туши, а замершая туша – от топора. Это напоминало цирковое представление топора и свиного окорока, которое Веру злил неописуемо. Она бегала с топором за ускользающей задней ляжкой и рубила ее наотмашь.

Когда пол на веранде, становился красным от мясного дождя, то наступало время сбора отколотых мясных кусочков, которых обычно хватало на фарш для пельменей.

С мукой было проще. Мешок муки местного помола уже с осени эдаким барином стоял в углу веранды.

В преддверии Нового года, какая может быть диагностика кармы по субботам. Дыхнуть было не когда, не то, что кармические эксперименты со своей памятью проводить.

Ко всему прочему, в начале декабря, Иван Илларионович, местный электрик, решил рассчитаться с Верой за ремонт электропроводки и рассчитаться он собирался странным образом.

«Рассчитаешься позже».

Вера расслышала в этих словах неприятный намек на то, что она не только сельский врач, фигура в народе уважаемая, но и одинокая женщина. Неудивительно, что неконкретность такого расчета, не давало женщине забыть местного бригадира электриков.

Вместо сосредоточенной подготовки к годовому отчету и подготовки к встрече Нового Года, ее ожившее для любви сердце хотело только одного: настоящего деревенского романа.

Прошло уже три года, когда Вера очнулась на реанимационной койке в районной сибирской больнице, но очнулась уже совершенно другим человеком.

Эти три года ничто и никто не могли помешать ее духовному спокойствию, которое больше походило на тотальное безразличие к себе, к людям и ко всему миру. Такой духовный холод имел свою рациональную полезность: безразличный к собственной судьбе человек не нуждается в любви, в дружбе и в понимании, и никакие эмоции не бередят его душу понапрасну. Теперь Вера посвящала себя скорейшему воспитанию детей, чтобы по их совершеннолетии, снять со своих плеч ответственность за их судьбы.

Речь шла даже не о воспитании Кати, Тани и Вити, а о том, чтобы просто сохранить им жизнь в том сибирском захолустье, куда она забралась.