– Я же сказал. Это человек в синем…

– Мне кажется, Гривцов – порядочный человек.

– Ты веришь следователю? Я бы не поверил и священнику! Ха… На этой планете все постоянно лгут.

“Он знает убийцу, но почему-то скрывает”, – подсказал голос.

А вдруг это была Лери? Он видел, что стреляла Лери, позволил ей уйти, потом кинулся к Стасу в надежде, что тот остался жив… У Лери есть алиби… Но что если служанка ошиблась, и Лери принимала душ гораздо раньше?

Явились два охранника и вывели Друза.

– Я тебя вытащу! – крикнул Марк вслед центуриону.

Друз пожал плечами.

Корвин и Агала молча вышли в приемную.

– Ну, как он? – бросилась Лери навстречу брату.

– Держится, – кратко отвечал Марк.

Он не был уверен, что в приемной не ведутся записи, которые тоже будут предъявлены в суде.

Лишь очутившись на улице, Корвин вдохнул полной грудью. И остальные невольно сделали то же самое. Жизнь текла по-прежнему. Торговки в алых сарафанах предлагали прохожим яблоки корзинами по рублю. Агала приобрел корзину, повесил на сгиб руки.

– Купите, попробуйте, яблочки медовые, лежать могут три месяца, и будут все такие же сочные, – посоветовал он лацийцам. С хрустом надкусил яблоко. – Кстати, Корвин, ты знаешь русский. Советую не говорить на улицах на всеобщем. И уж тем более, не появляться в тогах. Вчера двери гостиницы, где обычно живут лацийцы, закидали гнилыми яблоками. Карнавал приближается к Вышеграду, античность более не в чести.

– Мы одеты, как все, – заметил Флакк.

– Наша речь нас выдает. И наша внешность – тоже.

– Что ж нам скрывать, что мы лацийцы? – возмутился Корвин.

– Не привлекать внимания… Вот, только посмотрите…

Над информационным центром возник голографический заголовок: “Лациец убивает Рюриковича из ревности”.

– Вот сволочи… – заявила Лери громко по-русски.

На нее воззрились. Торговки и несколько молодых людей.

Лери шагнула к лотку, потребовала все так же по-русски:

– Корзину яблок. – Торговка поколебалась, пожевала губами, но корзину протянула.

Марк подхватил сестру под руку и увел в ближайший переулок. Здесь не было ни души. Стояла непривычная для города тишина. Лишь слышно было, как падают яблоки. Флакк последовал за братом и сестрой. Агала скрылся.

– К чему эта ненужная демонстрация? – возмутился Марк. – Хочешь, чтобы нам переломали ребра?

– Я буду швырять яблоки в тупые лбы идиотов, – заявила Лери. – Пару самых крупных яблок приготовлю для Гривцова. Может быть, хоть тогда он поймет, что все это – гнусный спектакль.

– Он не глуп, – возразил Марк. – Перед нами профессионал, милая моя сестрица! Он схватил добычу и держит ее мертвой хваткой. Кто-то очень верно рассчитал. Учел вспыльчивость Друза, мерзкий характер Стаса, твою красоту и усердие Гривцова.

– И твою неопытность, – съязвила Лери.

– И мою неопытность, – подтвердил Марк. – Именно на мой зеленый возраст делается ставка.

– Что ты намерен предпринять? – спросил Флакк у Корвина.

– Полечу в усадьбу князя Андрея. Отгадки на все вопросы – там. Осмотрю место преступления, всех допрошу. Должна же быть какая-то зацепка!

– Чем я могу помочь? – спросил Флакк.

– Не знаю. Пока все слишком запутано. Один сплошной карнавал и непрерывная смена масок.

Корвин вкратце передал все подробности допроса.

– Как вышло, что у тебя оказался бластер князя Андрея, а лучемет Друза валялся в траве? – спросил Флакк.

– Это я и хочу выяснить. Как можно скорее. А ты… стереги мою сестричку. Не отходи от нее ни на шаг, пока я не вернусь. Я уж заставлю князя Андрея выложить мне всю правду. Как его бластер оказался у меня, и зачем он хотел, чтобы я взял Стаса на Лаций. Сидеть на месте и ждать, как он советовал, я не собираюсь.

Марку очень хотелось спросить Лери, как она отважилась предать жениха и брата.

Но…

“Сейчас не время”, – шепнул голос.

– Дело опасное. Я дам тебе двух легионеров из охраны посольства, – предложил военный трибун. – Пусть переоденутся в гражданское и сопровождают повсюду.

– Ни к чему. Я – мальчишка, лопух, которого можно использовать: пока они так считают, мне ничто не грозит. Никчемный следователь проворонил интригу, позволил арестовать Друза. Я – ничтожество. Напротив, моя смерть вызовет подозрения. Пока я не наступил им на хвост и не прищемил, как следует, они меня пальцем не тронут. – Говоря это, Марк смотрел на сестру. Лери закусила губу. Да, ей было больно. Но это могла быть боль запоздалого раскаяния.