• решение Европейского парламента об объявлении 23 августа «днем памяти жертв сталинизма и нацизма», некорректно отождествляя эти два явления с конкретной ссылкой на 23 августа 1939 г. (пакт Риббентропа – Молотова), избирательно забывая о Мюнхене 1938 г.

Ответом российской власти на политическое искривление взгляда на Вторую мировую войну является описанная выше политика поиска и формулирование «честной истории» (май 2009 г. – февраль 2012 г.).

Своеобразная трансформация Холодной войны в «информационную войну» – неизбежную при современном геополитическом противостоянии, является основным аргументом российских властей в поиске «честной истории» – в сущности, сама формулировка сохраняет идеологический подход к истории, заменяя марксистскую току зрения патриотической и оставляя на заднем плане академическую.

Болезненная реакция российской власти и создание «Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России» привело к применению исторической цензуры в постсоветское время с юридическими последствиями для исследователей, т. н. «Дело историков», или «Архангельское дело».

В 2009 г. профессор Поморского государственного университета, доктор исторических наук, руководитель Кафедры отечественной истории, Михаил Супрун, участник совместного российско-немецкого научного проекта: «Этнические российские немцы, репрессированные в 40-е годы», продолженного как проект «Немецкие военнопленные на русском Севере 30-е – 50-е гг. XX в.», собирал анкетные данные местного архива о немецких спецпереселенцах на Севере, выселенных во время войны, подготавливая издание на русском и на немецком языках «Книги памяти» Архангельской области. Проект являлся частью договора 2007 г. между Немецким Красным крестом, Поморским государственным университетом им. М. В. Ломоносова (Архангельск), Историческим исследовательским обществом немцев в России (Нюрнберг) и Информационным центром УВД (Управление внутренних дел) по Архангельской области.

Очень скоро в Архангельске (13 сентября 2009 г.) российскому профессору было предъявлено обвинение по ст. 137 Уголовного кодекса Российской Федерации (нарушение неприкосновенности частной жизни) и по части 4, ст. 33 и ст. 286 УК РФ (подстрекательство должностного лица к превышению должностных полномочий).

Кроме проф. Супруна обвиняемым по делу был и начальник информационного центра УВД Архангельской области, полковник Александр Дударев, которому было предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий по ст. 286 УК РФ только за то, что он предоставлял архивные материалы исследователю [83] . В ходе следствия А. Дударев был вынужден уйти в отставку.

Если дело против Супруна и Дударева было возбуждено 13 сентября 2009 г., то 17 сентября того же года полковник Александр Дударев был награжден указом Президента, причем одной из заслуг была указана и его работа по созданию «Книг памяти» [84] . Это расхождение между центром и провинцией характерно для властных структур в России и, обычно, провинциальные власти более консервативны или, как в данном случае, – реакционны. В своем желании угодить тенденции, заложенной Кремлем созданием «Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России», архангельские власти применили регламентированную цензуру в отношении академических исторических исследований.

По мнению следствия, проф. Супрун «незаконно собрал сведения о пяти тысячах спецпоселенцев, составляющих их личную и семейную тайну, без их согласия и согласия родственников». А именно – «биографические данные, национальность, состав родственных связей, факты и основания перемещения с территории СССР и Германии, а также иные сведения о частной жизни указанных лиц» [85] . В ноябре 2009 г. после серии протестов историков и правозащитных организаций дело было передано в Следственный отдел Северо-Западного федерального округа в Санкт-Петербурге.

Еще 12 октября 2009 г. уполномоченная по архивам Штази Марианне Биртлер обратилась с открытым письмом к президенту Дмитрию Медведеву, в котором поделилась своими опасениями, что дело против проф. Супруна «позволяет запугать людей, проливающих свет на темные воспоминания периода сталинизма и помнящих об этих жертвах». М. Биртлер определила действия российских властей «анахронизмом» на фоне введенного в учебную программу в русских школах произведения Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» [86] . Опасения по поводу политики «блокирования» исследований сталинизма российскими властями разделяет в то же время и The Guardian [87] .

Перед формированием Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России «Книги памяти» издавались без проблем по совместным российско-немецким, российско-польским и др. проектам, ссылаясь на Закон о реабилитации жертв политических репрессий от 18 октября 1991 г. В Архангельске за период 1997–2007 в том же информационном центре при УВД были обработаны архивные данные о польских выселенцах и спецпереселенцах за 1940–1941 г. В Варшаве было издано семь томов (на русском и на польском языках) с данными о более 56 тыс. поляков [88] .

Дело против проф. Супруна было возбуждено со ссылкой на Закон «О персональных данных» от 2006 г., но в параграфе 2 этого закона уточняется, что «Действие настоящего Федерального закона не распространяется на отношения, возникающие при:…использовании содержащих персональные данные документов Архивного фонда Российской Федерации и других архивных документов», а в ст. 6.6 четко прописано, что «согласие субъекта персональных данных… не требуется в… случаях», если «обработка персональных данных осуществляется в целях профессиональной деятельности журналиста, либо в целях научной, литературной или иной творческой деятельности при условии, что при этом не нарушаются права и свободы субъекта персональных данных» [89] .