— Прости. — Прошептал Андрей в пустоту и губами к моему виску прижался. — Расскажи мне всё. — Проронил, не позволяя голову от своего плеча оторвать.

— Рассказать что? — Уточнила, чувствуя, как тону в густой темноте.

— Про тот раз. Ты начала, но я не хотел, чтобы продолжила, не хотел, чтобы тебе было неприятно, неловко, больно. Сейчас, прости, но… — Вздохнул тяжело. — Сейчас нам нужно поговорить.

Говорить не хотелось. Не хотелось даже думать, но Андрей ждал и я начала. На удивление легко слова стали складываться во фразы, фразы в предложения. Подробности были лишними, уточнения не нужны. Он выслушал меня не перебивая. Не ровно и не гладко. Презрительно хмыкал, бессильно сжимал кулаки, зубами скрипел, принимая ту простую истину, что, будь он рядом… Но его не было! Я осталась совсем одна…

Выслушав, Андрей меня отпустил. Его руки обмякли, сердце вдруг успокоилось, выравнивая ритм. Он к стене отошёл и, резко по ней сползая, на полу сидя устроился.

— Рит, солнце, а, знаешь, что во всей этой истории самое паршивое? — Губу закусил, явно ругательства сдерживая.

— Что?

— Я не готов ничего менять. — Признался он, мысленно самому себе пуская пулю в лоб. — Ты меня ненавидишь? — Посмотрел, всю правду принять готовясь, и голову руками обхватил, понимая, что ненависти нет.

— Не знаю. — Осторожно проронила, а он с готовностью головой махнул, будто соглашаясь. Махнул ещё и ещё, признавая и мысли собственные.

— Я знал, что телефонные разговоры раз, от силы два в неделю, погоды не сделают. — Признался нестерпимо тихо. — Рассчитывал, что за увлечением учёбой ты ничего видеть не будешь.

— А я ничего и не видела. — Пожала я плечами. — Но так сложилось.

— Он тебе нужен? — Прозвучал вопрос слишком резко, и я отшатнулась, с паникой на Андрея глядя.

— Литнер? — Собственного же уточнения испугалась. — Я не знаю. — Головой закачала.

— Что тогда?

— Не знаю! — Ответила восклицанием на его вызов в голосе. — Как хочешь, так и думай, но я не понимаю того, что сейчас происходит, что в голове моей делается, что творится. Мне не страшно и не обидно. Я будто себя познать пытаюсь, но информации для этого непозволительно мало. Литнер не привлекает меня как мужчина. Он отцу моему ровесник, внешне на красавца не тянет, и поступками не блещет, но сейчас понимает меня даже лучше, чем я сама. Я не хочу его больше видеть, если тебе интересно. И встречи искать не буду. Но и ты… прости. Твою правду принять не готова. — На шаг отступила, чего-то неведомого опасаясь. — Мы поторопились. — Произнесла как приговор и Андрей опомнился, на ноги встал, плечи выровнял, удар принимая.

— Рита, давай не будем повторять ту же ошибку и сейчас. — Попросил вопреки воинственному настрою внешне, а я не смогла выдержать этих контрастов и, испугавшись, себя руками обхватила.

— Андрей, я не чувствую ничего! — Выкрикнула, его и себя опомниться заставляя. — Ты ко мне прикасаешься, а я ничего не чувствую! И когда смотришь — пусто, и когда отзыва ищешь, мне дать тебе нечего. Может, я дрянь, допускаю, что тварь последняя, что не ценю… сохранить то, что было, не пытаюсь… но я так сейчас чувствую! — Крепко зажмурилась и ладони перед собой выставила, приблизиться не позволяя. — Я старалась, правда, старалась думать иначе, по-другому смотреть на ситуацию, но не выходит ничего! Потому что не стараться нужно, нужно любить! Сейчас — только любить! А у меня этого больше нет.

— Когда ты так решила?

— Сейчас! Вот прямо сейчас признаться смогла. — Тороплив заверяла. — Тебе первому, себе уже потом! Ты самый близкий, я жить без тебя не могу, не хочу, но того чувства, которое было между нами ещё год, может, даже месяц назад, его больше нет… Я не могу переписать свою жизнь иначе.

— Честная? — Хмыкнул он, отступая. — Как и твоя мать. — Добавил, криво ухмыляясь. — Значит, будешь одна?

— Я не хочу испортить твою жизнь. Твою, Андрей! Потому что в моей уже сейчас многоточие. Я растеряна. Прежде ничего подобного не испытывала.

— Это ты бросаешь меня сейчас? — Невесело улыбнувшись, он странно прищурился, будто впервые меня видит.

— Я пытаюсь объяснить, почему не могу по-другому!

— Рит, обмани меня, а? Вот сейчас! Я уезжаю завтра, я ничего этого не увижу, не почувствую. Буду звонить тебе, как и прежде, выслушивать, поддерживать, только сейчас так не надо…

— Как друг. — Поставила я условие. — Только как друг. Пока так.

— А потом?

— А потом наделаю кучу ошибок, не один раз обожгусь и горько пожалею об этом разговоре. — Призналась в своих опасениях.

— Я думал, один это понимаю. — Покачал Андрей головой.

— Значит, мне нужно это.

— Убедиться, что я не такой уж плохой вариант?

— Получить опыт, который заставит меня ценить лучшее. Ты — лучшее. Даже сейчас я знаю это наверняка.

— Вот спасибо. — Потянул Андрей с притворным смехом в голосе, но тут же с отчаянием рукой махнул. — Глупо всё как-то! — Пальцы в волосы запустил, голову запрокидывая. — Стоим сейчас как… Ведь не так должно быть!

— Ну, давай ты устроишь скандал, а я, пытаясь защититься, начну юлить и себя выгораживать. Накричи на меня. Обвини во всём. А я буду самоотверженно обвинять тебя всё с той же целью. А ещё мы можем разгромить комнату, разбить стёкла и зеркала, но разве это что-то изменит? Если у нас даже на только что перечисленные варианты сил не хватает, откуда же взяться любви, ревности, желанию что-то менять? Выгорели, может… Давно уже. И я себя тёткой с опытом за плечами сейчас ощущаю, произнося подобные слова. А ты и вовсе молчишь, будто безразлично, что происходит. Андрей, тебе всё равно?