Шрифт:
— В нашей поликлинике в кабинете нетрадиционной медицины, — испуганно пролепетала Гелька.
Вместо ответа Гоша повесил трубку.
Что он задумал? Она давно не помнила его таким злым. Хотя бы он не наделал глупостей!
Дверь распахнулась, и мощная санитарка, шагая вперевалку, внесла свёрнутый рулоном матрас с подушкой. Гелька признала в ней грозную бабу, караулившую "хирургию", и испуганно выпрямилась на кушетке: что, если та признает в ней нарушительницу режима? Но баба не обратила на Ангелину никакого внимания: положила матрас в изголовье и так же, вперевалочку, вышла. Вот и постель ей скоро будет готова. Интересно, что Гоша придумал для родителей? Лишь бы всё обошлось!
Глава 21
Ангелине в её тревожном одиночестве показалось, что прошла вечность, прежде чем вернулась санитарка, неся сложенные стопочкой простыни и одеяло, и согнав Гельку, принялась стелить постель.
— Спасибо, — робко поблагодарила её Ангелина, когда постель была готова. Санитарка выплыла за дверь, едва не натолкнувшись на летевшего Бориса Витальевича.
— Поздравляю! — раздражённо бросил он Ангелине, оборачиваясь к двери. Гелька взглянула туда и охнула: в кабинет заглядывали Гоша с Петей.
— Что вы здесь делаете?!
Мальчишки вошли внутрь, и Полетаев закрыл дверь, словно захлопывая ловушку.
— Я тебе зубную щётку принёс, — невинно заявил братец.
— Как самочувствие? — поинтересовался Петя.
— Эти два изобретателя иприта под угрозой прилюдного разоблачения заставили меня привести их к вам, — пояснил Борис Витальевич, неторопливо настраивая аппаратуру. Гелька с тревогой взглянула на мальчишек: что они задумали?
Петя подошёл ближе, рассматривая Солар. Он был странно спокоен. Гоша явно нервничал. Гелька ни на секунду не усомнилась: упомянутые угрозы ничуть не испугали Бориса Витальевича — ему просто нужно было знать, насколько осведомлены наглые молокососы, и как далеко они готовы зайти. Она всей кожей ощущала опасность, исходящую от этого человека и уже начала бояться за своих парней. Идиоты! Они играют с огнём!
— Они заявили, что "всё знают", — с лёгкой иронией продолжал Борис Витальевич, укладывая руку Ангелины в держатель с прикреплённым детектором. Он включил прибор и повернулся к мальчишкам. — Вы здесь. Что дальше?
— Дальше: мы хотим, чтобы вы отпустили мою сестру.
— Завтра утром вы получите её в целости и сохранности, а пока…
— Что-то такое мы уже слышали…
— …пока, — продолжил Борис, — ей предстоит длительная и болезненная процедура, и вам здесь не место.
Гелька не обращала внимания на иголки, пронзающие руку в самом болезненном месте, её больше занимала разыгрывающаяся сцена.
— Мы требуем оставить её в покое и отпустить из Организации.
— Что?
— Мы знаем, что вы правая рука некоего Сергея Петровича в некой Организации, воюющей с некими фидерами и не брезгующей тем, чтобы вербовать для этого девчонок, и обучать их искусству убивать!
Борис Витальевич заметно побледнел.
— Вы действительно слишком много знаете. — В его тоне послышалась угроза. — Но как…
Подняв брови, он обернулся к Гельке. Та отчаянно замотала головой, понимая, что он ей не поверит, не поверит, что это не она разболтала всё мальчишкам. Он так часто упрекал её в глупости, и вот оно — доказательство. Главное, он никогда не простит ей предательства!
Гоша сжалился.
— Видите ли, моя сестра последнее время часто говорит во сне… Очень удобно!
Гелька охнула. Борис сверкнул глазами.
— Что ещё вам известно? — резко спросил он.
— Что все вы пользуетесь какой-то непонятной энергией, получая её с помощью вот этого прибора.
— Солар не наделяет человека биополевой энергией, — сухо прокомментировал Борис. — Он может усилить её, перераспределить, замкнуть, освободить, но дать её человеку он не может. Вашей сестре вы ничем не поможете. Я… — он заколебался, но Ангелина поняла, что он хотел сказать, что он был против её участия в деле. — Оставьте всё как есть и не вмешивайтесь.
— Не вмешиваться? — вскричал Гоша.
— Да. Ваша сестра находится между двух огней: с одной стороны конспирация и организационная дисциплина, с другой — ваша слежка и давление. Как долго её психика сможет выдерживать такой стресс, не берусь судить даже я. Включите сюда беспокойство за вас, родителей и опасность её работы.
— Ну, так и оставьте её в покое! Пусть живёт, как прежде!..
— Как прежде — не получится! Не бывает — как прежде! Вы ещё не поняли? Если её отпустим мы, её тут же уничтожат или завербуют наши враги!