Она принялась выпутываться из одеяла, забыв, что раздета.

— Он же не может всё время быть с ней рядом! Я объясню… я раскрою ей глаза…

Теперь уже оба босса бросились к её кушетке.

— Ангелина, только никакой самодеятельности!

— Я не разрешаю вам вставать! — Борис схватил её за руки, пытаясь удержать, и Гелька задрыгала ногами, стараясь вырваться, но она ещё была так слаба.

— Ангелина! — увещевал Учитель. — Успокойся, ты отдохнёшь, подлечишься, мы к тому времени составим план…

— Ангелина, посмотрите на меня!

Ну, уж, нет! Зажмурив глаза, она мотала головой. Бах! Её голова дёрнулась в сторону от оплеухи. Глазами, полными слёз, она взглянула на Бориса.

— Простите, — сдавленным голосом пробормотал тот: казалось, ему эта пощёчина принесла большую боль, чем ей, — у меня не было другого выхода.

И его лицо померкло в сгустившемся мраке.

Ангелина проснулась внезапно, от холодной дрожи и сначала не поняла, где она находится — вокруг темно. Но услышав над головой пиканье прибора, вздохнула: опять больница. И тут острое, как нож, воспоминание резануло её. Она вдруг вспомнила разом всё: фидер, Янка, спор Бориса Витальевича с Учителем, пощёчина… Неужели уже ночь, и она опоздала? Сквозь плотные шторы просвечивала неопределённая серость. Он её ударил и отключил! Каков! Ничего, больше она такого не допустит — выучит чёртовы максимумы и перестанет попадать в истории.

Н-да, история с фидером только начинается, а она обещает стать самой кровавой. Ангелина вздохнула. Ладно, нечего разлёживаться: Сэм с шайкой фидеров ведёт сегодня в кино её девчонок — надо защитить Ларису и Янку. И нечего дрейфить — близится максимум, хотя пока самый что ни на есть минимум. А её комбинаторы куда-то разбежались… Тем лучше! Не будет второго нокаута.

Она осторожно потянулась: гудение Солара изменило тон. Чёрт! Если он взвоет, когда она начнёт выбираться, Полетаев мигом прибежит — и спаситель и тюремщик в одном лице! Ангелина изогнулась и вытянула руку за голову, почти дотянувшись до прибора: она отлично знала, где кнопка выключения. Ещё чуть-чуть… щёлк. Готово. Откуда этот прибор знает, что ей ещё надо полечиться?

Ангелина откинула рамку, одеяло… О, нет! Одежда! Закусив губу, Гелька огляделась: ну, ни одной тряпки, только длинное чёрное пальто Бориса Витальевича на вешалке. На пальто у неё не хватило духа покуситься, она выдернула из-под одеяла простынь и завязала её на плече. В коридоре послышались чьи-то приближающиеся шаги и голоса. Гелька молниеносно раздвинула шторы, распахнула форточку и, сверкнув в окне, понеслась по больничному парку сквозь чащу веток.

Кажется, ещё не слишком поздно (в это время года рано темнеет), она должна успеть. Борис Витальевич обещал пригласить в поликлинику её родителей, но раз всё это время под прибором лежала она, значит, рабочий день ещё не кончился или… что-то случилось и они вообще не придут. Ангелина ещё быстрее припустила к дому. На подлёте к нему страх едва не заставил её повернуть обратно. Она зависла напротив, среди деревьев сквера, разглядывая окна своей квартиры. Дыра в окне кухни темнела зловещим провалом. Выше у Янки горел свет. Немыслимо, чтобы она боялась возвращаться к себе домой, но это было так. Влетать придётся в кухню — в её комнате форточка закрыта.

Настроившись на возможную засаду, Ангелина рванула вперёд, влетела в дыру; повисев под потолком, преобразилась и прислушалась. Тихо и пусто, она чувствует — абсолютно пусто. Гелька взялась за свою потерянную пижаму и замерла: та лежала не там, где она оставила её утром. Как она оказалась на диванчике? Теряя от страха самообладание, Ангелина отбросила от себя напугавшие её тряпки, и бросилась к телефону.

— Алло, Янка, я иду, — скороговоркой объявила она в трубку. — Когда встречаемся? Через полчаса? Можно, я к тебе сейчас зайду? Если ты сама! — уточнила она торопливо, чувствуя, как холодеет в затылке от одной мысли, что Сэм может сейчас находиться в двух шагах, и сдавленным голосом пояснила. — Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Конечно, — откликнулась беззаботно подруга.

Собираться долго не пришлось: всё, что она надевала на концерт и никакого макияжа — слишком большая честь для фидеров. Через десять минут Ангелина была готова, но куда-то запропастились её ключи: они всегда висели на крючке рядом со входной дверью, вешать их туда у неё вошло в привычку, и искать их её ещё не доводилось (не считая ключей брата, который такой привычки не имел), и вот теперь их нет. Вывод у Гельки был только один — фидер, выходя следом за Янкой, прихватил их непонятно с какой, но, несомненно, злокозненной целью. С досадой мотнув головой, она взялась за ручку двери, и тут зазвонил телефон. Сердце её, подскочив к горлу, провалилось куда-то в желудок. Кто звонил? Свои? Чужие? Это мог быть невинный звонок от Ларисы или грозный нагоняй от Учителя, а мог…

Ангелина, на цыпочках приблизившись к аппарату, прикоснулась дрожащей рукой к телефонной трубке и струсила: быстро отступив к порогу, как будто телефон мог наброситься на неё, она выскочила на площадку и захлопнула дверь. Ух!.. Если она срочно не наберётся храбрости, ей будет очень трудно спасать своих подруг.

— Янка, прошу тебя, выслушай меня серьёзно! Это очень важно! — начала она прямо от порога Янкиной квартиры. Заканчивающая наводить марафет подруга с любопытством уставилась на Ангелину.

— Так вот, твой Сэм…

Её прервал телефонный звонок.

— Нет, послушай, — схватила она за руку подскочившую Янку, — поговори сначала со мной!

— Это Сэм! — радостно отмахнулась от неё подруга. — Мы договорились созвониться!

Она выбежала из комнаты, а Ангелина в отчаянии сжала кулаки. Через минуту Янка заглянула в комнату со странным выражением лица.

— Он хочет поговорить с тобой.

Гелька шла к телефону, как на эшафот, провожаемая настороженным взглядом подруги.