— Ну, ладно, — парень опасливо оглянулся на дверь, запустил руку в подозрительно оттопыренный карман и, основательно там покопавшись, выудил половинку Сникерса.

— Давай! Давай! Давай! Не надо меня поднимать, корми сам — я буду откусывать понемногу. Не бойся, не подавлюсь! Даже если Борис Витальевич войдёт, ничего не заметит!

— ОК, — вздохнул эскулап, разворачивая обёртку, — это и есть твоё дело?

— Ой! — вспомнила Ангелина и слизнула с губы крошки. — Чуть не забыла! Я хочу попробовать

инвертировать.

— Чего? — возмутился Денис, забирая батончик изо рта приготовившейся откусить Ангелины. — Ещё чего! Даже не думай! Знаешь, какое угловое ускорение при этом? Раскроется рана на хрен, и хана! После твоей материализации в операционной пришлось потолок отмывать. Что тебе вообще в голову взбрело?

— Ну, Борис Витальевич намекнул, что нужно быть начеку, что возможно, придётся срочно линять… Вот я и хочу быть готова. А? Ну, хочешь, проверь эту дырку, зажила она или нет?

— И не подумаю. Одно дело — батончик сожрать, другое — по новой тебя зашивать. Брюс не

рассказывал, чего ему стоило опять тебя вытащить?

— Не рассказывал! А я специально тебя ждала, чтобы ты был в курсе, но могу обойтись и без тебя.

И вообще, дай откусить!

— На! Но Боре мне придётся доложить, если не поклянёшься, что будешь лежать смирно, пока он тебе лично не позволит шевелиться. Нет, пожалуй, можешь не клясться, я ему всё равно скажу. Ты

мне доверия не внушаешь.

— Ну, знаешь! — возмутилась до слёз Ангелина, пытаясь прожевать батончик, ставший у неё вдруг поперёк горла. Солар изменил тональность, и Денис сжалился.

— Ладно, я не скажу. Сама признаешься сразу, как он придёт. Гелька пыталась проглотить заполнившую горло сладость, как вдруг её осенило. Она прокашлялась.

— А что ты скажешь на счёт обмена: ты позволяешь мне инвертировать, а я беру тебя "в

поле"?

— Чего?

— Я Егора сделала инвертором и тебя смогу!

Несколько секунд Денис смотрел на лукавую Гельку в упор, а потом с отвращением отступил.

— Да пошла ты! Это, к твоему сведению, называется не обмен, а шантаж! — Денис решительно направился к двери, сердито бормоча: "Скажу Борису, пусть сам тобой занимается".

— Постой! — Гешка попыталась вылезти из постели. Прибор резко взвыл, и рассерженный парень вернулся.

— Куда ты лезешь? Сейчас вкачу успокоительное и дело с концом!

— Прости, Денис, — расстроено бормотала Гелька, пока он поправлял рамку и нацеливал датчик

на её рану. Я всё равно возьму тебя в поле…

— Очень надо!

— …когда захочешь! Просто я подумала…

— Индюк думал!

— …я подумала, что если предложу, ты захочешь сразу, прямо сейчас!

— Ну, конечно! Денис такой кретин, что его только пальчиком помани, он и побежит!

— Ну, прости, прости… не злись, — начала всхлипывать Гелька.

— Не трясись! Прибор реагирует.

— Что здесь происходит? — прозвучало из-за широкой спины Дениса. Тот, как нашкодивший школьник, отступил в сторону и невинно заморгал глазами.

— Э-э… Ангелина постаралась унять слёзы в голосе и глухо сообщила, покосившись на парня:

— Я хотела инвертировать, а Денис мне запретил.

— Что вам взбрело в голову? — спросил Полетаев, рассматривая её.

— Что это? Шоколад? — он провёл пальцем по её губам и повернулся к помощнику. Тот благоразумно отступил ещё на шаг.

— Да! — отчаянно заявила Гелька. — Я вытащила у него из кармана.

— Да ну! Ловкость рук? Вы просто на глазах превращаетесь в…

— В преступницу? Сначала убийство, теперь воровство!..

— Ангелина…

— Оставьте меня в покое, — Гелька стукнула кулаками по постели. — Уйдите! Я хочу остаться одна.

— Ангелина!

— Уйдите! Уйдите! Уйдите!

Борис сжал её плечи, стараясь поймать взгляд.

— Успокойтесь!

Денис нашаривал на полочке нужную коробку с ампулами.

— Ну? Что вы ищете? Смотрите, как меня отключить? Ну, смотрите! Что же вы? — Ангелина с вызовом глядела в лицо врача. Ослепление яростью было таким сильным, что гипнотизирующий взгляд Бориса не смог пробиться к её сознанию.