— Ангелина, нам нужно отсюда уходить. Ты сможешь? Давай! И я настаиваю, чтобы мы сначала показались Борису. Если я доставлю тебя домой в таком виде…

— Который час? — девочка сунула руку в карман за телефоном. — Уже восемь! Мне наказали возвращаться домой до девяти.

— Извини, — усмехнулся Сергей Петрович, придерживая её за локоть, — я всё время забываю, что тебе ещё нужно спрашивать разрешения. Для меня ты… — он не договорил, но Гелька ещё не настолько очнулась, чтобы проявлять любопытство. — Домой?

— Домой.

Они взвились вверх и взяли курс на город. Учитель старался держаться поближе к Ангелине, хотя необходимости в этом не было. Зато, летя слитно, они успели пообщаться.

— Вы действительно собирались меня там оставить?

— Ну… это было бы удобно…

— Никогда бы не смогла там жить!

— Это убежище тебе необходимо! Возможно, Борис сумеет преодолеть твою клаустрофобию.

— Нет у меня никакой клаустрофобии! Просто там невозможно находиться!

— Не горячись, поговорим об этом позже, когда ты придёшь в себя.

— А когда мы продолжим занятия?

— Завтра я позвоню, если станет спокойнее.

— Вы помогли тем людям?

— Я, как иголка, которая день и ночь без устали штопает прорехи.

— А моим родным вы поставите "защиту"?

— Как ты убедишь целое семейство пройти непонятную процедуру?

— Я постараюсь их убедить.

— Не выдавая тайны?

— К чёрту ваши тайны! Пусть они будут в безопасности!.. Простите… Вы меня сегодня как-то странно назвали?

— Да, Эльгой. В Штаб-квартире мы не пользуемся настоящими именами. Запоминай: ты — Эльга, я — Редик, Егор — Тино. Пока этого достаточно.

— Зачем это?

— Ну, если ты знаешь имя, фамилию, место жительства и работы человека, что тебе мешает ткнуть в него пальцем?

— Не понимаю.

— Потом поймёшь. Мы подлетаем.

Сергей Петрович поддерживал Гельку, пока они спускались по лестнице, и перед самой дверью она крепко сжала его руку.

— Обещайте, что защитите их.

Он вздохнул, широко улыбнулся и сказал:

— Сделаю всё возможное.

Учитель ступил на ступеньку, чтобы подняться на чердак, но тут приоткрылась дверь квартиры.

— Ангелина, это ты? Я услышала голоса… — мама увидела импозантного немолодого мужчину в компании дочери и онемела.

— Мама, это мой учитель — Сергей Петрович. Сергей Петрович, моя мама — Нина Михайловна, — скороговоркой протараторила Ангелина.

— Очень рад, — поклонился Учитель. Ошарашенная Нина Михайловна кивнула в ответ, и, пока она не начала задавать вопросы, Сергей Петрович буркнул что-то прощальное и ретировался вниз по лестнице. Нина Михайловна перевела взгляд на дочь и ахнула.

— Гешечка, что с тобой случилось?

Гелька позволила втянуть себя в прихожую и тут поняла всё: её белая куртка оказалась перемазана в земле и крови. "Откуда кровь?" — удивилась она и вспомнила про расцарапанную ладонь. "Наверное, и лицо у меня не лучше", — подумала Гелька, — "я же валялась лицом вниз. Как теперь разуться, чтобы не упасть?" Но мама не дала ей разуться, а так, как она и была — в грязи и сапогах — втолкнула её в кухню, где за столом, явно в ожидании её, заседала целая комиссия: папа, Гоша, Петя и мама, которая в отчаянии упала на стул. "Инквизиция в сборе", — подумала Гелька, а у неё, как назло, нет наготове никакой истории.

Увидев, в каком виде появилась Ангелина, Аркадий Петрович, что-то рассказывающий, растерянно замолчал, Петя, изменившись в лице, начал вставать, а у Гоши сжались кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Нина Михайловна схватилась за голову.

— Где ты была?!

— Я его убью! — Гоша в ярости стукнул кулаком по столу. Гелька вздрогнула.

— Кого? Кто это был?

— Учитель, так называемый…

"…Господи, что сказать?"

— Какой учитель? С этих её дополнительных занятий по физике?

— По "физике"… — ядовито хмыкнул Гоша.

"Он сейчас расскажет!" — ужаснулась Ангелина. — "Что делать?"

Делать ничего не пришлось, потому что внезапно у неё зашумело в ушах, так что упрёки стали не слышны, в глазах потемнело, и она осела на пол, силясь пробормотать в оправдание:

— Я вернулась вовремя…

"Звенит", — рука Ангелины дёрнулась к карману. — "Нет, кажется, это в голове". Она открыла глаза: мама, склонившись над ней, обтирает ей лицо холодным полотенцем, рядом на стуле — Гоша, сидит, мрачно уставившись в одну точку, у дверного косяка — кусающий губы Петя, в родительской спальне знакомое бренчание — папа роется в аптечке.