– Да я ж тебе говорю, что это ещё раньше случилось! И там всего-то трещина.

Девчонка-прислужница, которую хозяин ласково называл Ласонька, до крови закусила нижнюю губу и посерела. Хозяин, добрейшей души наг, решил не выгонять её после столь вопиющего происшествия, хотя она была готова уехать и вернуться обратно в деревню к родителям. Он её, конечно, сурово отчитал, но ему было жаль этого нежного наивного ребёнка. Поэтому в качестве наказания он просто отправил её ухаживать за ранеными. Ласонька была готова умереть от стыда при одном взгляде на Доаша. Она была уверена, что мужественный наг презирает её. Хотя на самом деле Доашу ещё не успели рассказать о её роли в этом происшествии. Мужчина сам мучился от осознания того, что не справился со своими обязанностями, просмотрел опасность, а девочка-прислужница была напоминанием его собственной оплошности. Так что эти двое оказались наказанием друг для друга.

А вот второй прислужницы, Весты, видно не было. Хозяин был готов простить наивность и детскую глупость Ласонки, но намеренное соблазнение постояльца - нет. У него приличное заведение, а не бордель. Так что Веста рыдала в своей комнате в подушку в ожидании утра. Утром бывший уже хозяин должен был дать ей расчет и выставить за порог своего заведения.

– Ещё один раненый?
– один из лекарей окинул Дариллу цепким взглядом.
– Наших сил на всех не хватит.

Девушка благородно отказалась от магической помощи в пользу Доаша с его сломанной рукой и более старого Ерхи, а сама согласилась на временную меру с наложением швов. Правда, вскоре, когда лекари добрались до неё и начали промывать раны, вытаскивать осколки и накладывать швы, девушка пожалела о своём благородстве, но исключительно глубоко в мыслях.

Риалаш не останавливал её. Он был словно одурманен. Дарилла двигалась, говорила, что-то сама решала, потом тихо шипела от боли в свеженаложенных швах, когда действие обезболивающего снадобья прекратилось, с удивлением спрашивала, где Донгеша, а потом с лёгким испугом интересовалась у главы охраны нагини, что с ним случилось. На эти два вопроса ей никто не дал чёткого ответа. Лишь сказали, что волноваться не о чём, а раненого нага сейчас зашьют.

В конце концов девушка всё-таки истратила свои силы, и Риалаш утащил её в комнату, где помог устроиться на постели так, чтобы полученные раны болели не так сильно. Дарилла уже уснула, на улице начал заниматься рассвет, но сам Риалаш не спал. Он лежал рядом с девушкой и не отрываясь смотрел на её спящее, немного осунувшееся, но очень живое лицо. И был рад тому, что она просто жива.

На следующий день после полудня наделавшая шуму компания решила покинуть Шишмарр. Риалаш не хотел больше терять время. Ему не терпелось отвезти Дариллу под защиту стен родного дома. Тем более девушка чувствовала себя довольно хорошо для того, чтобы рьяно интересоваться тем, кто же причастен к их с Ерхой похищению. Риалаш не спешил отвечать. Зная Дариллу, мужчина предполагал, что она ринется мстить, несмотря на свои раны. А право мести Риалаш не хотел уступать даже ей.

Проснулась Дарилла очень неохотно. Всё тело болело, швы ныли, а голова требовала положить её обратно на подушку. Риалашу пришлось помочь ей с одеждой. На завтрак девушка почти ничего не съела. Без аппетита похрустела огурчиком и выпила стакан воды. Взволнованный хозяин крутился рядом, крайне опечаленный равнодушием к его блюдам.

– Госпожа, ну поешьте хотя бы кашки! В вашем положении нужно хорошо кушать.

– В моём положении нужно хорошо спать, - без запала огрызнулась девушка и опустила голову на скрещённые на столе руки.

Риалаш знаком велел её не трогать. Он уже распорядился, чтобы для его жены подготовили паланкин. Путешествовать верхом и дальше он больше не собирался. В своём хвостатом облике наагасах чувствовал себя среди собратьев увереннее. Да и в таком виде он был более узнаваем. К тому же по городу успела распространиться весть, что наследник привёз из странствий жену.

Проболтался кто-то из стражи. Занятый другими заботами Риалаш не сразу сообразил отдать приказ о молчании касательно Дариллы. Болтать о ночном происшествии запретили дальновидный глава городской стражи Шишмарра и Миссэ, решившие, что правящей семье ни к чему лишние слухи. Так что прокатившиеся по городу пожары никто не связал с наследником. Но запретить болтать о статусе девушки в отношении наагасаха не подумал ни один из них.

– Третий пожар за сутки, - шутил Доаш, намекая, что новость о браке наагасаха распространилась со скоростью огня.

Причина всех трёх пожаров сладко спала на столе, пуская слюну на сложенные ладони.

Донгеша же, главная виновница столь неприятных событий, в сопровождении двух десятков нагов из городской охраны была отправлена в столицу ещё утром. Риалаш не желал везти её вместе с Дариллой. Больше всего ему хотелось собственноручно придушить нагиню или порвать на части. Но увы, закон требовал суда. Если бы Дарилла пострадала сильнее, то Риалаша не остановил бы никакой закон. Но сейчас меньше всего на свете ему хотелось разбираться с кругом наагаришей из-за самоуправства. Ничего, эту золотохвостую тварь ожидает достойный приём в столице. Риалаш написал отцу и попросил лично за этим проследить.

– Всё готово, - в трапезную, где продолжала спать Дарилла, заглянул Миссэ.

– Пусть выносят Низкана, - распорядился Риалаш.
– Мы выйдем следом.

– Он рвётся на своих ногах выйти.

– Передай ему, что, если будет рваться и дальше, своих ног у него не будет.

Миссэ хмыкнул и отправился наверх. Через несколько минут двое нагов на носилках вынесли мрачного и крайне недовольного Низкана. Его левая нога, опухшая и перебинтованная до колена, была завёрнута в одеяло и покоилась на подушке. По животу и груди бывшего вольного туда-сюда в страшном возбуждении скакал малыш Дар. Выпущенный, точнее, упущенный ранним утром на волю, он сразу же метнулся к своему хозяину и радостными визгами разбудил дремавшего в той же комнате Доаша. Рассерженный наг в свою очередь разбудил Низкана, попав ему подушкой в лицо. Метил он, впрочем, в зверёныша, но спросонок бросил снаряд сломанной рукой, и она его подвела. Низкан в ответ едва не метнул Дара, но вовремя вспомнил, чем может быть живое вёрткое тепло в руках.