— Нет-нет, так мы разговаривать не будем, — она посерьезнела. — Как там говорится? Ах да… Вопросы здесь задаем мы.

От злости совсем осмелев, Гоша оценил ситуацию по-новому. Явно превосходящий его по силе Данила находится на другом конце комнаты, у окна. Мало того, отвернулся и увлеченно вчитывается в заголовки на каком-то музыкальном диске. Девушка вряд ли его остановит. Пушек вроде бы он не видел.

Гоша резко крутанулся на стуле, высвобожденной пружиной сорвался с места, ринулся в сторону двери и… с размаху врезался носом в твердую, как железо, руку в черном кожаном рукаве. Отброшенный силой удара назад, он полетел на пол и с размаху приземлился спиной об ковер. Мало того, проехался по полу и смачно приложился затылком об стену, да так, что потемнело в глазах.

— Бедный, бедный мальчик, — зацокала языком красавица, и мягко, как кошка, опустилась перед ним на колени. — Не хотели мы тебя обижать, да, как видишь, не обошлось.

Цепляясь за ускользающее сознание, Гоша думал только об одном: никто не смог бы так быстро переместиться из одного угла комнаты в другой. Это была совершенно нечеловеческая скорость.

Девушка щелкнула пальцами у него перед глазами, и этот щелчок почему-то привел его в чувство. Комната перестала плыть, однако последствия удара об пол не прошли даром — в затылке горело, и он физически чувствовал, как там формируется огромная шишка.

— Не пытайся больше убежать, ладно? — дружелюбно посоветовала рыжая.

Гоша угрюмо кивнул и сел, пытаясь прощупать пальцами затылок.

— Ниндзя вы, что ли?

Данила хмыкнул.

— Вот и познакомились.

Он достал откуда-то потрепанную дорожную сумку и принялся складывать в нее все компьютерные диски подряд. Девушка встала и вопросительно посмотрела на него.

— Берем все. Иди его пойми, что важно, а что нет — мы же не можем торчать здесь весь день и выбирать. Пускай сам потом копается…

— Ладно, — покладисто ответила она. — А с ним что?

Парень глянул на него так, как если бы Гоша был мелким земляным червяком. Пожал плечами.

— Слушай… Это твой прокол и вообще… — он поводил руками в воздухе в поисках подходящих слов. — По твоей части, что ли… Разбирайся с ним сама, а мне пока есть что делать.

И вернулся к сборам. Гоша напрягся. Эта часть их разговора ему не понравилась. Что значит «разбирайся»?

Инга задумчиво посмотрела на него.

— Послушай, котенок…

— Я тебе не котенок, — сердито перебил ее Гоша, чувствуя, как краснеет.

— Ладно, некотенок. То, что тут произошло, не твоего ума дело. И совсем не то, чем кажется.

— Ну да, — хмыкнул Гоша. — Тырите секреты у академика? Он что, шпион, что ли?

Она посерьезнела и снова опустилась на колени рядом с ним.

— Если ты расскажешь полиции правду, тебе не поверят. А еще могут свалить все на тебя, чтоб облегчить себе работу. Зачем тебе эти проблемы? Давай, я подкину тебе правдоподобную версию, и ты вроде как будешь ни при чем.

Гоша опять потрогал шишку на затылке и, к своему стыду, чуть не заплакал от боли.

— А сосед? Что я ему скажу, когда он вернется? Он точно не поверит, ни в какую версию. У него на вранье чутье…

Это была сущая правда. Мэтью Бёрнсу врать было бесполезно — всегда расколет.

— Мы знаем, — улыбнулась Инга. — Но Мэтью здесь больше жить не будет.

Не смотря на улыбку, Гоша почувствовал холод от ее слов, и вниз по его позвоночнику побежали мурашки.

— Это почему еще? — с замиранием в голосе спросил он.

— Потому что Мэтью поедет с нами, — объяснила Инга таким тоном, каким разговаривают с маленькими детьми. — По очень важному делу. Надолго.

— Какому такому де…

Приглушенная трель телефонного звонка перебила его недосказанный вопрос. Данила поднял руку, чтоб все замолчали, полез во внутренний карман куртки и вытащил на свет мобильник. Ткнул в него пальцем, приложил к уху.

— Луговой.

И тут же отстранил телефон от уха и поморщился — так громко из него заверещали.

— Да погоди ты, не ори… — он вслушался в непонятную истерическую галиматью. — Что? Что ты сказала?! Как такое могло…

Инга вопросительно взглянула на него, в ее глаза отразилась тревога.

— Ясно, уже уходим. — отчеканил Данила в телефон, трубка в последний раз взвизгнула и замолкла. Как в замедленном кадре, он сунул телефон обратно в недра куртки. Гоша увидел, как у Инги побелело лицо, и она прижала заметно подрагивающие руки к груди.

— Это то, о чем я думаю?

Данила кивнул.

— Он идет сюда. Унюхал, что на кампусе уже никого нет.

С ним явно что-то происходило. В мягком полуденном свете его скулы будто бы стали выше и заострённее, лицо посерело, потемнело и… Гоша непроизвольно открыл рот… оскалилось?