В отличие от ПВЛ византийский автор сообщил так же о том, что Святослав в своем обращении к императору Византии якобы попросил и о том, чтобы он разрешил скифам (так в оригинале. – К.Р.), «если пожелают, безопасно приходить по торговым делам» в Царьград, и что тот «принял послов и согласился на все, о чем они просили» 115 .

Автор «Повести временных лет» привел текст договора, который якобы был записан византийцами со слов Святослава в присутствии императора Иоанна Цимисхия. Этой записи якобы и была придана форма договора.

«Список с договора, заключенного при Святославе, великом князе русском. Писано к Иоанну, называемому Цимисхием, царю греческому: Я, Святослав, князь русский, подтверждаю договором этим клятву мою: хочу вместе со всеми подданными мне русскими, с боярами и прочими иметь мир и полную любовь с каждым великим царем греческим, с Василием и Константином, и со всеми людьми вашими до конца мира. И никогда не буду замышлять на страну вашу, и не буду собирать на нее воинов, и не наведу иного народу на страну вашу, ни на то, что находится под властью греческой, ни на Корсунскую страну и все города тамошние, ни страну Болгарскую. И если и иной кто замыслит против страны вашей, то я ему буду противником и буду воевать с ним. Как уже клялся я греческим царям, а со мною бояре и все русские, да соблюдём мы прежний договор. Если же не соблюдём мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в которого веруем. Не сомневайтесь в правде того, что мы обещали и написали в хартии этой и скрепили своими печатями».

После утверждения договора Святослав попросил встречи с императором. Она состоялась на берегу Дуная, куда император подъехал верхом на коне в сопровождении отряда вооруженных всадников, а Святослав приплыл «на скифской ладье, где он сидел на веслах и греб вместе с его приближенными, ничем не отличаясь от них, разве что одеянием, которое было белым и отличалось от одежды его приближенных только чистотой. Сидя в ладье на скамье для гребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал. Так закончилась война ромеев 116 со скифами» 117 .

По мнению исследователей, текст, приведенный в ПВЛ, договором назвать нельзя: это одностороннее прямое обращение Святослава к византийскому императору, его клятва в том, что отныне он не будет нападать на Византию, более того, всегда будет ее союзником. Д.С. Лихачев назвал ее присягой Святослава грекам 118 , завершившуюся просьбой пропустить его с оставшимся войском на родину.

Согласно ПВЛ, Цимисхий не только согласился, но и приказал обеспечить армию Святослава продовольствием. Переговоры происходили в устной форме. Было ли все изложенное закреплено в форме официального документа, неизвестно. В представленном виде назвать это международным договором, хотя бы устным, с нашей точки зрения, вряд ли возможно.

Итак, подведем общие итоги: из четырех рассмотренных договоров таковыми можно назвать два: Договор 911 и Договор 945 года. Договора, датированного в ПВЛ 907 годом, не было, договоренность 971 г. Святослава с византийским императором Цимисхием была односторонним обязательством первого не вторгаться в территориальные пределы империи.

Сравнение и анализ статей обоих договоров позволил сделать вывод о том, что в начале Х века у Руси и Византии – народов, разделенных тысячами километров и не имевших общих границ, точек соприкосновения и взаимного интереса, как таковой потребности в общении не было. Византия интересовала киевских князей сначала только как богатая страна, на которую можно ходить военными походами и шантажировать требованием дани. Кроме этого, у Киева возник интерес в освоении богатого рынка Царьграда, что дружинники киевских князей и стали делать, начав явочным порядком (именно так, а не иначе) поставлять туда пользовавшихся спросом пленных, добываемых в ходе военных походов и завоеваний соседних земель и народов. К этому «товару» добавились и дары природы, имевшиеся в изобилии на Руси: мед, воск, меха. В доступности этого рынка и возможности без препятствий поддерживать с Византией контакты этого рода заинтересована была только киевская сторона; Византия не препятствовала этому, так как получала с продавцов торговую пошлину. Так продолжалось, пока киевская сторона в лице «ходящей в греки» Руси своим грубым поведением и совершаемыми злодеяниями не создала о себе крайне негативного мнения. Это и стало причиной заключения Византией двух договоров, которые она рассматривала как средства самозащиты от злодеяний и фактов самоуправства Руси на своей территории. Ни один из намеченных в них контактов, не мог перерасти в международное сотрудничество сторон из-за отсутствия у Византии интереса к их поддержанию 119 . Об этом говорит и их минимум, определенный византийской стороной – автором договоров. А главным доказательством следует считать такой факт, что эти договоры были первыми и последними в истории государственных отношений сторон. Практически вплоть до падения Византийской империи (1454 г.) стороны не поддерживали государственных отношений, кроме заключения крайне редких династических браков. Даже после крещения Руси в 988 г. отношения поддерживались только по вопросам православной церкви и богослужения.

Оба договора стали своеобразными средствами защиты Византии от «ходящей в греки» Руси: первый – созданием возможности воздействовать на эту категорию лиц нормами уголовного права за совершаемые ими злодеяния; второй – созданием в столице и ее окрестностях строгого режима, ограничивающего свободу их пребывания и перемещения в Константинополе и его окрестностях, обеспечивая тем самым зону безопасности и порядка в местах их пребывания. Необходимо отметить так же, что и тому и другому акту византийская сторона сумела придать форму международного договора, нормы которых были согласованы и приняты обеими сторонами, что было закреплено последующими процедурами их введения в действие каждой стороной в отдельности согласно ее правовому порядку.

Эти выводы стали неожиданным результатом исследования Договоров 911 и 945 годов и поводом к переоценке их значения в истории страны. С подачи «Повести временных лет» и Н.М. Карамзина мы знаем их как Договоры Олега, а второй – Игоря с Греками о мире и любви. По результатам анализа их положений они предстали совсем иными: во-первых, инициатором и составителем того и другого была греческая сторона, а посему первый не мог быть «договором Олега с греками», а второй – Игоря с Греками, а наоборот, Греков с Олегом (911 г.) и Греков с Игорем (945 г.). Не стали они, да и не могли стать договорами о мире и любви, которых между ними не было и быть не могло, что подтверждали повторяющиеся военные нашествия киевских князей с многочисленным войском «на Царьград» с неизменным требованием дани и разорением населения, человеческими жертвами, разбоями и грабежами, что никак не соответствовало цели их принятия, заявленной в их титулах. Инициатором и составителем обоих договоров выступала византийская сторона, которую крайне беспокоили ставшие ежегодными визиты в столицу торговых караванов из Киева с товарами, владельцами которых в своем большинстве являлись дружинники князя. Их поведение в столице Византии – Константинополе, особенно после 907 года, отличалось варварскими замашками, грубостью по отношению к населению и неуважением существующих традиций и порядка в стране, что в любой момент могло стать причиной конфликтов. Поэтому при разработке норм договоров византийская сторона была озабочена единственной целью – обуздать «ходящую в греки Русь за её неподобающее поведение» и одержимости «весьма необузданным влечением своей беспокойной природы». Эта цель выступает как главная и основная и в первом и во втором договорах.

Эти их положения в обоих договорах исследователи отмечали и прежде, в частности В.И. Сергеевич, но не встречали понимания коллег по цеху. Поэтому, как это ни покажется невероятным после двухвековой известности договоров, в их содержании до сих пор обнаруживаются нетронутые наукой «белые пятна». Они и будут рассмотрены нами далее.

1. Договоры – средство самозащиты Византии от «проказ» (911 г.) и самоуправства (945 г.) Руси