Шрифт:
— И ты выбрал меня, чтобы узнать правду от меня.
— Да, только Эйдер, похоже, утаил правду и от тебя. Я надеялся, на обратное.
Любовь с первого взгляда. Ха.
— Зачем ты пришла ко мне утром?
Вернемся к нашим баранам, как говорится.
— Я хотела выпустить кота. Он не может сидеть вечно в клетке.
— Так пусть сдохнет. Выпускать его зачем?
— Мои предки… — глубоко вздохнула я.
— Что, твои предки и котов не убивали?
Таких котов вы нам и не оставили, ну да ладно.
— Некоторые убивали. Но большинство выступало против жестокого обращения с животными.
Анкхарат глядел на меня, как на сумасшедшую.
— Жестокого обращения с животными? — повторил он. — Разве животные отличают жестокость от нежестокости?
— Ты удивишься, но да. Отличают. Мои предки в это верят.
Он двинулся в сторону купален, но на этот раз молчал до самого входа. И там бросил как бы невзначай:
— Мы уезжаем сегодня в Речные Земли.
— Я беру кота с собой, — тут же среагировала я.
— Этого я и боялся.
— Ему нужна клетка побольше.
— Спросишь Зурию. Она может достать все на свете, если хорошо попросить. Мы с тобой улетаем сегодня, она поедет с вещами…
— … и котом, — вставила я.
— И котом, — вздохнул он. — Аспин привез его в качестве жертвы Богам, твои предки расценили бы это, как жестокое обращение с животным?
— Еще бы.
— Странные люди.
— Анкхарат?
— Да?
— Ты знаешь, как меня зовут?
Он не протянул мне руки, не улыбнулся. Он пожал плечами и ответил, не оборачиваясь:
— Мне все равно, как тебя зовут.
Эти слова встали поперек горла, но я не уже могла не назваться. Я-то ждала, что-то вроде «Ах да, нас ведь поженили, но не познакомили».
— Меня зовут Айя, — глухо произнесла я.
Черт, ну почему Айя, а не Майя? Что с моим именем не так?
— Как скажешь, — отозвался он. — Иди, предупреди Зурию о клетке, я буду жду тебя на крыше.
Я развернулась, но услышала, как он крикнул мне в след:
— Айя!
— Что? — обернулась я.
— И попроси у Зурии другую одежду. Я предупреждал ее вчера. Она поймет.
Наивная, я ведь думала, что Зурия выдаст мне костюм для верховой езды. Как бы не так. Она выдала мне безразмерный балахон цвета половой тряпки. Никаких украшений, никаких расшитых поясов.
— Что это? — ужаснулась я.
— Хозяин приказал, — отозвалась она, собирая мои волосы под видавший виды платок.
Глава 19. Полосатый Швинн
Время в Речных землях бежало быстрее.
Я решила заново вести календарь от первого дня прибытия в родовые земли Анкхарата. Не успела я и глазом моргнуть, как первый месяц оказался позади. За ним последовал и второй.
Это наводило на мысль, что мои ощущения могли обманывать меня и, вероятно, я провела на землях Нуатла гораздо больше времени, чем мне казалось. Хотя прямых доказательств тому не было. Еще недавно мне казалось, что я, конечно же, навсегда запомню, за сколько дней мы с Эйдером Оларом добрались до Сердца Мира или в какой из дней мы настигли лагерь погонщиков слонов. Но в Речных землях хронология событий постепенно стала забываться.
Я помнила, что крокодилы напали на нас в первую же ночь, а дальше, что называется, путалась в показаниях.
Жители Нуатла вели собственный счет от значимых событий, так Анкхарат знал, сколько осталось до Церемонии Очищения огнем, и ежедневно напоминал солдатам об этом. Как я поняла, эта Церемония была невероятно важным событием. И к тому же опасным, если вынуждали Анкхарата провести сбор собственных войск.
Дни Анкхарата в Речных землях начинались с тренировок. Когда я впервые поднялась, разбуженная криками, то решила поначалу, что началась война. Отчасти так и было. Во внутреннем дворе, образованном стенами четырех пирамид, толпились вооруженные мужчины. Каждое утро они громкими криками приветствовали Анкхарата и после начинали тренировки. Они продолжались от рассвета до заката. Иногда даже ночью.
Это было единственное время, когда я могла беспрепятственно наблюдать за Анкхаратом. Спать под крики и звон оружия все равно не удавалось. Да и сна в Речных землях мне уже меньше требовалось.
Я выходила на каменную террасу и наблюдала за ним до завтрака.
В языке нуатла не было понятия «завтрак». В моем сознании довольно причудливо смешались сленг двадцать первого века с первобытным наречием божественных потомков. Иным словам просто не было аналога, другие я с горем пополам все-таки переводила. Зурия заинтересовалась феноменом моего ускоренного изучения неизвестного до сего момента языка. Она даже устроила консилиум других жриц и жрецов Речных земель и попросила меня выступить перед ними на исходе первого месяца.