Прямо над головой Хаджара, как ему сперва показалось, полыхнула черная молния. Но мгновением позже он понял, что это был самый настоящий разрез меча.

Разрез, протянувшийся на тысячи километров. И лишь потому, что слова Пепла заставили первого из Дарханов потерять контроль лишь над малой толикой своей силы.

– Ты знаешь, зачем меня отправили сюда.

Волшебник промолчал. И, что поразило Хаджара до глубины души, этот человек… насколько вообще Бессмертный полукровка, смесок между фейри и человеком, может быть… человеком; он развернулся и провел ладонью по надгробью.

Даже Дергер, Бог Войны, не поворачивался спиной к Черному Генералу.

И то, что не смог позволить себе бог, сделал человек.

– Твоя война против Седьмого Неба, человек, сдвинула грань четырех миров, – голос первого из Дарханов звучал ледяным спокойствием. Таким же ледяным, каким меч пронзает грудь поверженному врагу. Таким же ледяным, как у самой смерти. – Твари межграниц, с которыми я бился еще с тех пор, как твой род ходил в шерсти и жил на деревьях, теперь смогут вновь прокладывать себе путь в наши миры.

– Значит Границе вновь будут нужны стражи, – спокойно ответил волшебник. – может, я вернул тебе твою цель, Дархан. Хватит уже слуге Седьмого Неба ходить среди нас.

– Ты, полукровка, из всех смертных, это говоришь мне ты? Отвергнутый всеми полукровка. Сын беглого ифрита и беглой наложницы.

И… ничего не произошло. Грубые и дерзкие слова Черного Генерала не заставили потерять волшебника контроль над собой. И почему-то Хаджар понял, почему одного называют Мудрецом, а другого – Врагом.

– Когда грязь пристает к твоим ботинкам – нет ничего проще, чем отмыть её, Дархан, – произнес, с глуповатой улыбкой, Мастер Ста Тысяч лов. – слова же не пристают вовсе. Когда ты пытаешься оскорбить меня, то лишь бьешь сам себя.

– Я принес людям знание.

– Мы знали о существовании терны, Черный Генерал. Не важно как ты её назовешь – Терной, Маной, Рекой Мира – её наличие не исчезнет.

– До моего прихода вы лишь пресмыкались и…

– И жили, – перебил волшебник. – и будем жить и после тебя, Дархан. И после тех, кому ты служишь. И не думай, что я не вижу тебя насквозь, Черный Генерал. Ты взял чудо, поместил его в горн и выковал оружие. И дал это оружие людям.

– Чтобы они могли сражаться за свою свободу!

Хаджар согнулся. Ему не показалось – небо действительно треснуло и изнутри показалось нечто такое, чему, кроме слова “разрушение” невозможно было подобрать иного синонима.

– Хватит, – Пепел ударил посохом о землю и длинный шрам на небесах затянулся. – это не Грань, Дархан. Не Седьмое Небо, не Мир Демонов или Духов. Мир Смертных – хрупок и раним. Сдерживай свою силу.

– Или что?

– Или я, с великим прискорбием, отправлю тебя к праотцам.

Черный Генерал засмеялся. Запрокинув голову, он смеялся так громко и заливисто, что Хаджар начал думать, будто действительно пришла гроза.

Глава 1165

— Я мириады лет сдерживал нашествие тварей межграниц! Каждая из них была способна разрушить этот мир в считанные мгновения! Не теши себя пустыми иллюзиями, Кровавый Генерал, что убив Младшего Бога копьем фейри, ты заслужил право говорить со мной столь надменно!

– И все же, вот мы – два генерала. Я, житель мира смертных, начал войну против Седьмого Неба.

— И ты её проиграл.

– Проиграл, – не стал отрицать волшебник. — но я был лишь первым. Будут и другие, Черный Генерал. Ты дал им оружие, я — надежду. И теперь, каждый раз, когда миры будут соприкасаться, появится тот, кто вновь поведет войско на приступ врат Небесного Слона.

– Значит и его войско я превращу в гору из черепов и костей!

Волшебник вздохнул. Устало и понуро.

Только теперь Хаджар заметил, что надгробие, на которое он положил букет, уже почти осыпалось, а письмена на нем стерлись.

Сколько же тысяч лет прошло с тех пор, как волшебник похоронил здесь свою возлюбленную?

— Разве не ты видишь, враг мой, что слишком много совпадений приходится на нас двоих? Если бы ты не спустился с Седьмого Неба и если бы я тебе не помог, то не погибла бы Рейка и Бродячие Пни, а ты бы не нарушил приказа Дергера и красавица не была бы заточена в камень, а та, что дорога тебе, дожила бы свой смертный век. Но все повернулось совсем иначе. И вот я пошатнул четыре мира, а ты пришел, чтобы забрать мою жизнь.