Когда возвращаюсь в комнату, надеюсь увидеть Александру голой и устроить ей сладкое пробуждение в моих объятиях.

Хотя, к черту! После ее выходки она у меня сладкое еще долго не увидит.

Но, увы, Александра, свернувшись клубком, спит без задних ног под одеялом. И самозабвенно посапывает, изредка смешно ворочая носом, почему-то похожая на отъевшегося ежа.

Нет, я буду сильным и верным слову. Обещал устроить ей траходром — устрою, и спать она будет потом, под утро, обессиленная и готовая ублажать все мои демонические пристрастия. В особенности те, в которых ее голова оказывается в области моего живота.

Выбираюсь из штанов и голым залезаю под одеяло. Тяну Овечку к себе, разворачивая так, чтобы она уткнулась грудью в мою грудь, и недрогнувшей рукой собираюсь вытряхнуть из нее весь сон. Но совершаю непростительную ошибку: даю себе минуту, чтобы рассмотреть умиротворенное спящее лицо. И Александра, словно чувствуя мои намерения, забрасывает ногу мне на бедро, одновременно настойчиво обнимая обеими руками.

Она теплая, упругая и мягкая одновременно. Сам не замечаю, как уже глажу ее колено, веду ладонью по бедру и обхватываю ягодицу. На ней в самом деле стринги — и нужно всего одно усилие пальцев, чтобы тонкая полоска кружев лопнула, разваливаясь на бесполезный теперь лоскуток. Овечка вздыхает, немного откидывает голову. В полумраке комнаты контур ее подбородка кажется тонким, а кожа — почти прозрачной.

Отшвыриваю план устроить ей еще одну порку и феерическое лишение невинности, потому что куда интереснее будет скользнуть в ее чувственный сладкий сон. Первый же образ, на который наталкиваюсь, заставляет член стать твердым до болезненной тяжести.

— Ты плохая девчонка, — ухмыляюсь в ее полураскрытые губы, потому что сейчас, в уютной безопасности своего сна, Александра сама мечтает опустится на колени.

Она облизывает во сне губы и я, проглатывая стон, вталкиваю между ними большой палец.

— Соси его, — чуть тверже, чтобы она и не думала отказать.

Губы смыкаются на мне так плотно и горячо, что я грубо подтягиваю ее к себе, устраивая член на гладком девичьем животе. Овечка втягивает мой палец в глубину горячего рта — и я толкаюсь бедрами, увеличивая трение.

Это просто полная херня, потому что кончать я согласен только либо в нее, либо в ее классный рот, тем более после того, как она так сочно сжимает губами мой палец. В своем сне Александра еще колеблется, но я подталкиваю ее мысли в нужную сторону.

— Мне будет классно, если ты откроет рот шире, — подсказываю ее несмелым губам, пока она совершает поступательные движения, словно пробует на вкус совсем не мой палец.

Черт! Черт!

— Глубже, Овечка. — Проталкиваю палец до самого основания, поглаживая нёбо кончиком ногтя.

Александра стонет, подмахивает бедрами, уже выдавая себя влагой, которую оставляет на моей коже. Проталкиваю ладонь между нами, нахожу ее лобковую кость и провожу пальцами по горячей гладкой коже. Александра замирает, стоит мне раскрыть ее и погладить клитор одним случайным касанием.

— Не отвлекайся, работай ртом, — напоминаю я и грязно матерюсь, потому что она сильно, до крови, прикусывает фалангу острыми зубами.

Перевернуть бы ее сейчас на спину, забросить обе охеренных ноги на плечи и вставить так, чтобы в голове зазвенело!

Но Александра как будто чувствует, быстро меняет тактику — и теперь ее язык порхает над местом укуса, слизывая пару капель крови. И там, в ее сне, она глотает все, что я ей дал, жадно и голодно, словно была создана именно для этого. Если бы я только мог, я бы похоронил себя в ее мыслях на всю ночь и наслаждался если не реальным поревом, то хотя бы тем, как сладко она выпрашивает еще немного меня.

Овечка недвусмысленно потирается напухшими складками о мою руку, и я чувствую, каким тугим под моими пальцами стал ее клитор, как она шумно втягивает воздух каждый раз, когда я чуть сильнее на него надавливаю. Иду дальше: сжимаю узелок двумя пальцами и чуть оттягиваю вверх. Александра вонзает ногти мне в затылок, ее пятка таранит копчик и притягивает еще сильнее, чтобы между нами совсем не осталось свободного пространства.

— Хочешь кончить? — Жаль, что она не может ответить. — Понравилось сладкое, да, малышка?

Ее губы шумом выдыхают короткое и такое зовущее «да!»

— Тогда твое наказание будет для меня особенно приятным, — ухмыляюсь и в ответ одновременно убираю оба пальца: и тот, что у нее между ног, и тот, который она продолжает самозабвенно посасывать.

Отодвинуться тяжело, но это единственный способ удержаться и не взять ее, особенно когда она практически просит об этом, пусть лишь в своих развратных фантазиях.

Поворачиваюсь к ней спиной и триумфально скалюсь, когда Овечка прижимается к моей спине, устраивая нос между лопатками. Сама заводит ладони мне на грудь и все-таки хищно царапает прямо по соскам. Между прочим, это тоже мои эрогенные зоны, и сейчас это… ну все равно, что сжать мошонку с членом во рту.