Воспоминания о его помощи напоминают о том, что, в общем, он не такая уж корыстная зараза. Я знаю не так много людей, которые бы вот так, не задумываясь, сунулись за кем-то в неприятности, очертя голову. А Локи, хоть и не человек, но сделал это, не моргнув глазом.

В общем, когда мы выходим из музея, и он продолжается держаться на расстоянии метра, я вдруг говорю:

— Совсем не обязательно быть настолько далеко от меня. Люди подумают, что у меня вши.

Честно — я пытаюсь заставить его улыбнуться, потому что чем больше он строит из себя буку, тем сильнее мне не по себе. Как будто… Ну, в общем, как будто мне нужно было почувствовать, что значит «Локи на расстоянии», чтобы понять — мне все-таки приятнее, когда он чуточку ближе.

Локи молча кивает и приближается ровно на полшага. Степенно помогает мне забраться на заднее сиденье автомобиля, а сам, внезапно, садится рядом с водителем.

— Не против сходить на выставку домашних животных? — спрашивает, опуская взгляд в телефон. Не трудится посмотреть на меня даже в зеркало заднего вида.

— Если ты пообещаешь не покупать мне ручных церберов и всяких прочих хищников.

Вместо ответа он вскидывает руку со скрещенными пальцами.

Вот же блин. Похоже, мне не так уж, чтобы не нравилось внимание этого… демонюки.

[1] Премия Дарвина — виртуальная премия, ежегодно присуждаемая лицам, которые умерли наиболее глупым способом

Кто совершает эпикфэйл за эпикфэйлом — тот я.

Готов подписаться под этим собственной кровью.

Потому что вместо того, чтобы влюбить ее в себя, я делаю все с точностью до наоборот. Нужно показывать, какой я терпеливый принц? Отлично, вместо этого лапаю ее за зад и трижды пытаюсь залезть в трусики. Нужно показать, что я одиночка, мечтающий о любви до гроба? Отлично, вместо этого Александра ходит по клубам с моей официальной любовницей, и я сам признаюсь, что ставил и буду ставить знак равенства между любовью и трахом.

А все почему? Потому что, как я уже говорил, меня никто никогда не любил, и я никогда ни с кем не был на постоянной основе. Ну серьезно, где я — а где моногамия. Я рожден соблазнять всех встречных женщин и дарить им воспоминания о самом фантастическом любовнике, который у них был.

Охо-хо. Может, не такой уж я не-лох?

Вообще следующим по списку был поход на фильм для взрослых — да, в Тени такое показывают с большого экрана и даже не просят предъявить паспорт — но я вычеркнул этот пункт из списка нашего сегодняшнего свидания. Александра хочет, чтобы я держал руки при себе, а просмотр фильма, большая часть которого будет сосредоточена вокруг секса, этому явно не поспособствует.

Поэтому мы приезжаем к огромному крытому павильону, в котором уже полным-полно народа. Вздыхаю с облегчением, потому что здесь мы точно не будем «в ореоле интимной близости», и Александра, наконец, перестанет ворчать. Но этот план проваливается с треском, как только мы вливаемся в длинную очередь к турнику. Слева и справа нас прижимают друг к другу, и я с шумом выдыхаю сквозь зубы, когда Александра в панике сперва хватает меня за рукав пиджака, а потом быстро отпускает.

Вопрос на повестке дня: как я докатился до такой жизни? Имею в виду, почему вместо того, чтобы сделать ее зависимой от себя, я вдруг становлюсь зависимым от нее? До момента, пока она не устроила мне выволочку в музее, даже не задумывался над этим, пока вдруг не понял, что мне просто нравится ее трогать. Дважды за день я просто хотел ее обнять почти без всяких пошлых мыслей, и нагоняй Александры стал ведром льда на голову. Что не так с моими гребаными руками, что приходится совать их в карманы, лишь бы сдержать обещание?

С горем пополам выходим в главный зал. Здесь тоже шумно и людно, но теперь мы не прижаты друг к другу, как горох в стручке.

Честно говоря, идея с выставкой пришла мне в тот момент, когда я вспомнил одну их своих бывших, которая однажды увидела виверну и от страха повисла на мне, словно клещ. Отцепить ее получилось, только приложив физические усилия. А церберы… гмм… в общем, пострашнее виверн. Мой коварный план включал визжащую перепуганную Александру, добровольно вручившую себя в мои крепкие безопасные объятия.

Надо ли говорить, что теперь эта идея больше не кажется такой привлекательной?

Но, к счастью — никогда не думал, что скажу это — Овечке снова удается меня удивить, потому что церберы приводят ее в дикий восторг. Что щенки, что взрослые особи в холке до двух метров в высоту. А этих зверюг даже я предпочитаю не злить и тем более не лезть их тискать, словно плюшевые игрушек. Александра носится от одного вольера к другому и с горящими глазами чуть не капает слюной на каждую псину. Уверен, они не пытаются ее сожрать только потому, что находятся почти в таком же офигении, как и я.

Апофеозом становится предпоследний вольер, в котором нет взрослого самца, зато сидит один-единственный обсидианово-черный одноголовый щенок. Кстати, забыл предупредить: вопреки расхожему мнению, именно одноголовые церберы считаются «правильными», а двух и трехголовые — мутанты, которые долго не живут. Мутантов, понятное дело, никто за деньги не продает, зато их выставляют на всякие собачьи бои и в пару к бойцам на Арену, но туда я Овечку поведу разве что под страхом смертной казни. Я же не Каин.