— Мне не нужно красться за тобой, Александра, чтобы зажать в тихом углу, — его довольный шепот мне на ухо.

Даже не могу пошевелиться, потому что он каким-то образом фиксирует обе мои руки над головой, прижимая грудью к книжным корешкам. Тепло его ладони растекается по моим запястьям мягким покалыванием, и почему-то вид превратившихся в когти ногтей заставляет меня напряженно выдохнуть.

— У меня работа, Локи. — Так неубедительно, что сама себе не верю.

— Я никогда не трахался в библиотеке, Александра, ты — тоже. — Его свободная рука не делает ничего такого — просто поглаживает мой затылок под линией роста волос, но я непроизвольно подаюсь назад для более плотного контакта.

— Ты принципиально не говоришь «заниматься любовью»?

— Конечно, принципиально. С тобой, Овечка, заниматься любовью совсем никак — с тобой только…

— Замолчи, ради бога, — прошу я.

Он же демон искушения — думаете, одного моего «прекрати» достаточно, чтобы закрыть ему рот?

Довольная усмешка у меня над виском и легкое касание губ, от которого ухо мгновенно краснеет.

— Как ты себя чувствуешь, Бермудский треугольник? Скажи, что ты в порядке, — он почти молит — и ладонь сползает по моему позвоночнику до поясницы, надавливает, заставляя меня прогнуться в спине. — Пожалуйста, Овечка, скажи, что ты готова трахаться.

Хочу сказать, что лучше дам обет молчания, чем произнесу эту похабщину, но Локи уже заводит ладонь вперед, легко выуживает пуговицу из петли джинсов, тянет вниз молнию.

Я его хочу — это очевидно.

Кому я сделаю хуже, отказываясь от любимых сладостей?

— Вот за это, мой Бермудский треугольник, я и люблю твой совершенно волшебный непредсказуемый мозг, — отзывается демон, запуская пальцы мне под джинсы. — Знаешь, почему мужчина любит позу сзади?

Кажется, мой странный всхлип не очень похож на вопрос, но сойдет.

— Потому что нам нравится брать свое. А ты, Овечка, моя по определению.

Я подумаю о разводе… завтра.

Никогда в жизни меня не мучили такие противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось что есть силы стукнуть демона и, наконец, протрезветь, избавиться от его странного влияния. С другой — мне нравилось чувствовать его рядом. Нравилось все то бесстыжее и откровенное, что он со мной делал. И главное — как он это делал. Не заставлял и не вынуждал, но одним только голосом подталкивал к правильному решению. Как будто точно знал, что я не собираюсь отказываться от удовольствия, но толика здравого смысла мешает мне сразу броситься ему на шею.

— Могла бы хоть трусики оставить, — ворчит демон, просовывая пальцы под мои простые трусики в горошек. Они не бабкины, конечно же, но в сравнении с тем, что выбрали для меня в магазине, почти как пояс верности.

— Если тебе что-то не нравится, можешь просто оставить меня в покое, — отвечаю я, немного поворачивая голову. Теперь от его шеи меня отделяет всего пара сантиметров, и если Локи хотя бы попробует убрать руку или передумает в принципе, я его точно укушу. И совсем не так мило, как сегодня утром.

Но демон полон решимости, и когда его пальцы скользят вниз по моей промежности, я хочу только одного — выгнуться назад и раздвинуть ноги.

— Меня бы это определенно сподвигло на подвиги, — посмеивается Локи и рукой толкает назад, чтобы я еще глубже прогнулась в спине.

Где-то здесь ходит охранник, хоть библиотека уже закрыта, и мы с Локи задержались только чтобы доделать работу. Ничего не мешает седому Михалычу заглянуть в читальный зал, проверить, как у нас тут дела, а заодно намекнуть, что поздние работники крадут его время на сон. И если он зайдет…

Но вообще плевать, потому что пальцы Локи уже добираются до моей влаги, и он отчаянно стонет через стиснутые зубы. Пара невесомых касаний по сжатым половым губам — и мне все-таки приходится впиться зубами в его шею, чтобы подавить желание приказать ему быть быстрее. Но ведь он и так читает мои мысли, иначе, откуда этот рваный вздох пополам с какими-то грубостями?

— Я без тебя чуть не сдурел, Овечка, — неожиданно глухо и тяжело говорит он. Пальцы на моих запястьях превращаются в стальные тиски, но мне нравится осознавать, что я, возможно, буду помечена отпечатками его пальцев и царапинами от когтей. — Никогда не был так близок к тому, чтобы запихнуть в клетку живого человека.

Эти слова должны бы пугать, но меня они только еще больше распаляют.

— Ты моя, — рычит этот собственник. — Повтори это, Александра.

Мотаю головой. Ни за что на свете не скажу это. Не после того, как он признался в дурацком пари. Но именно сейчас в голове появляется странная, пока еще очень зыбкая мысль, что мне невыносимо представить день, в котором демона не будет у меня за спиной. День, в котором никто не будет провоцировать меня отвязанными шутками или просто приносить завтрак, пока я, как маленькая, прячусь в ванной, каждый раз по кирпичикам собирая оборону.