Крики с той стороны, откуда мы пришли, прогнали дремоту. Шенгар все еще грыз кость, не выказывая ни малейшего желания принимать очертания принца. Но это произойдет. И если все пойдет как раньше, то произойдет довольно скоро. Он тоже услышал крики и прижал уши. Я натянул капюшон и встал, разминая затекшие ноги.

– Сюда! Ищите следы!

Шенгар уронил кость и издал утробный звук. Отрывать хищника от еды не самая удачная мысль. Я начал спускаться с холма, на котором ужинал шенгар, надеясь перехватить охотников внизу. Я не ожидал, что они станут подниматься вверх.

– Туда!
– закричал один из всадников.
– Схватите его.
– Это была женщина.

– Останьтесь кто-нибудь здесь, чтобы он не мог уйти,- отозвался мужчина.

– Подождите!
– бросил я им вслед. Паника притупила мои ощущения, я не заметил, что их голоса поразили меня в самое сердце.

– Не надо!
– Я бежал к ним, видя, что один из них уже готов запустить копье в припавшую к земле большую кошку.
– Это человек!
– изо всех сил вопил я, боясь, что они не услышат меня. Я схватился за стремя ближайшего ко мне всадника: - Вы не можете убить его. Это заклятие.

– Человек?
– Это была женщина.
– О Валдис, это же наш гость!

– Я попал!
– воскликнул всадник, а зверь закричал от боли.
– Прикончи его мечом, Даффид.

Я побежал к шенгару, который растянулся в луже крови, копье торчало из его бока. Я не знал, чьей крови здесь больше - шенгара или его добычи.

– Мой господин, вы слышите меня?
– Я прижал пальцы к его груди, он слабо вздохнул и попытался сбросить их. Этот жест сказал мне то, что я хотел узнать.
– Мы позаботимся о вас,- заговорил я.- Дерзийский воин не умирает от одного удара копьем, разве не так?

Всадники спешились за моей спиной и подошли.

– Он жив?
– спросила женщина.

– Да, но тяжело ранен. Он истекает кровью. Здесь есть лекарь, который может ему помочь?

– Никто не умеет лечить шенгаров.

– Он изменится... скоро.
– Воздух вдруг стал горячим, и шенгар зарычал... потом застонал... контуры его тела пошли волнами. Вот появились два образа, зверь и человек снова сражались друг с другом. Александр стонал от боли и тоски, а люди рядом со мной окаменели от изумления и страха. Я не обращал на них внимания.

– Скоро, уже скоро, мой господин.
– Я отошел подальше, чтобы не коснуться его, пока превращение не завершится.
– Слушайте мой голос. Мы поможем вам, как только превращение завершится.

На какой-то миг мне показалось, что он мертв. Он лежал такой беспомощный на испачканном кровью снегу. Я снял с себя плащ и рубаху. Надеясь, что хуже уже не будет, выдернул копье и зажал рану в его животе скомканной рубахой. Потом обвязал рубаху ремнем и завернул его в мой плащ, стерев краем материи кровь с лица.

– Принцу нужен врач. Если бы вы могли отвезти его на лошади...

Но они молчали, я вдруг понял, что сделал. На мне остались только туника и штаны. Крест в круге на моем плече поразил их. Они увидели, что я эззариец, они поняли, чем я стал. Наверное, они, как и Гарен, могут знать мое имя.

– Я лишь прошу вас позаботиться о нем, как заботятся эззарийцы о тех, кто приходит просить их помощи, - произнес я, надеясь, что они слышат меня, даже если и не захотят сделать этого. Выдержав короткую борьбу с самим собой, я поднял голову... передо мной стояли моя жена, королева Эззарии, и ее нынешний муж, тот, кто когда-то был моим лучшим другом.

Глава 24

Луна клонилась к горизонту, в лесу стало совсем темно. Я спустился с холма. Исанна с Рисом и их приятелем Даффидом, который был мне незнаком, соорудили для Александра носилки и увезли его. Я старался помочь, облегчить муки Александра, ускорить их отъезд, но был для них просто тенью в лунном свете. Даже в самый первый миг узнавания они ничем не выдали себя, словно земля под моими ногами была все, что они видели. Я знал, как это делается. Боги, смилуйтесь надо мной, я тоже так поступал раньше, не понимая всего ужаса того, кто вынужден быть невидимым другими, всей глубины одиночества отвергнутого, чьей плоти и крови недостаточно, чтобы считаться живым, и не было лекарства, способного вылечить его и вернуть в мир людей.

Ну что ж, по крайней мере я мог идти по их следам. Только раз я свернул в сторону от отпечатков конских копыт, чтобы зажечь факел от еще горячих углей брошенного костра. Маленький огонек помогал мне различать путь и согревал руки и лицо. Первая настоящая одежда за столько лет, и я не уберег ее. Я громко засмеялся. Александр решил бы, что это неплохая шутка. Мой смех странно звучал среди деревьев.

Годы придали Исанне величия. Даже в неверном свете факелов я заметил, что ее мягкие девичьи черты изменились, она стала настоящей красавицей. Я долго глядел в ее глаза, надеясь увидеть за стеной сдержанности цветущий сад ее души. Не многим дозволялось видеть его. Девичью резкость и вспыльчивость смягчили годы и опыт. Она была рождена стать королевой...