Раздраженный своей неспособностью сосредоточиться, я быстро пошел вперед, и к тому моменту, когда я приблизился к кромке леса, то уже бежал. Бежал все быстрее и быстрее, сначала по широкой тропе, потом по узеньким дорожкам, по которым недавно гнался за Александром. И чем быстрее я бежал, тем лучше мне думалось.

Узнать, что демоны действительно работают теперь вместе и один из них заключает сделки от имени остальных, было само по себе удивительно. Но кроме этого новшества в мировом устройстве, что, скажите мне, заставило Риса пойти на договор с ними? Он всегда был резок и скор. От этого его обучение все время стопорилось. Галадон уже отчаялся научить его думать, прежде чем делать что-либо. Конечно, время и жизнь заставили его быть сдержаннее. Работа с Исанной, сильным, уравновешенным, строгим партнером, тоже помогла. Он не пошел бы на сделку не посоветовавшись. Пока мои ноги увязали в сырой земле, перед моим взором проходили видения. Ничего волшебного. Просто воспоминания. Рис...

Я завидовал Рису из-за его роста. Когда нам было по десять лет, он уже был на голову выше меня, а его плечи в два раза шире. Если мы оба станем Смотрителями, он всегда будет на шаг впереди благодаря своей комплекции. Это было несправедливо, ведь я не виноват, что родился именно таким. Но в тот день, когда мы решили исследовать пещеры у источника Валдиса, рост и крепкие плечи оказались не так уж важны. Мы слышали об анфиладе пещер, стены которых были покрыты прозрачными разноцветными кристаллами. Анфилада шла за пещерой с горгульей, до которой могли добраться все. Но чтобы попасть в другие пещеры, нужно было проползти почти пол-лиги по низкому тоннелю, потом распластаться по стене и протиснуться в низкую и узкую щель. Я легко проскользнул в нее, потом поднял руку, освещая стены и призывая Риса поторопиться, - никогда еще не видел такой красоты, как в той сияющей и переливающейся пещере.

– Сейонн, погоди!

– Иди же сюда!
– кричал я.
– Там дальше еще пещеры. Они словно из алмазов.

– Я не могу пройти. Вернись.

Я не хотел возвращаться. Я уже почти протиснулся в следующую пещеру, стены, пол и потолок которой были покрыты сиреневыми кристаллами.

– Сейонн, помоги!
– Паника в голосе моего друга заставила меня поспешить обратно. Он остался в темноте, напуганный вероятностью навсегда остаться застрявшим в расщелине под землей. Он даже забыл, как сделать себе свет, самое простое заклинание, которое все эззарийцы знали с малолетства. Он сумел протиснуть в щель голову, а потом плотно застрял. Одна рука осталась над головой, другая внизу, сверху его не пускал каменный выступ. Он сказал, хватая ртом воздух, что его грудь так крепко сжата, что он с трудом дышит. После десяти минут обследования, когда я все время просовывал голову в ту же щель, только под его головой, я понял, что ему мешает кожаный мешок, висящий за спиной. В мешке мы несли столь важные и прекрасные вещи, как сыр, хлеб, орехи, яблоки, а еще веревку и конфеты.

– Похоже, придется отрезать тебе яйца, чтобы ты смог пройти, - сказал я серьезно, доставая из чехла нож.

Глаза Риса, и без того расширенные от страха, едва не вылезли из орбит.

– Валдис милостивый!
– завопил он.

Я освободил зацепившийся ремень мешка, потом отпустил его, и Риса вынесло из щели, словно кто-то смазал его маслом. Он перевалился через меня, мой нож отлетел куда-то вбок, наши припасы раскатились во все стороны.

– Твои яйца, - повторил я, и мы покатились от смеха. Еще час мы веселились в чудесной пещере, зажигая волшебные огни на прозрачных кристаллах и восхищаясь творением природы. В тот день он поклялся, что, когда мы вырастем и станем сражаться с демонами, он никогда не предаст меня, даже если ради моего спасения ему придется отрезать мне яйца.

Я побежал еще быстрее, подгоняемый беспокойством, смущением и болью в сердце. После шестнадцати лет в цепях, чувствуя только боль и одиночество, запрещая себе вспоминать... Даже когда в боку у меня закололо, словно Даффид вонзил в него свое копье, ноги стали подгибаться, а дыхание совсем перехватило, даже тогда я не смог остановиться.

Что мне делать с Александром? Исанна сказала, что разрушение зашло слишком далеко, чтобы спасать его. То же самое сказал и Галадон. Но вдруг на них повлияла личность принца, как он и предполагал? Сказали бы они то же самое, если бы он не был дерзийцем? Если за эти шестнадцать лет все так изменилось, могу ли я верить, что они остались по-прежнему великодушны?

Не осознавая своих действий, я начал контролировать дыхание и биение сердца, успокаивая их, уговаривая мышцы расслабиться, работать ровно. Мои мысли вернулись к Рису. Что он наделал?

Я открыл глаза и увидел облака. Или туман. Или что-то, такое же серое. Роса покрывала мой лоб, каплями стекая по голой груди... по всей обнаженной коже. Где моя одежда? Смущенный и растерянный, я не мог понять, в каком положении я нахожусь. Я не ощущал под ногами землю и пытался нашарить ее руками.

Где я? Где я был в последний раз, когда осознавал происходящее?

Упражнялся, разумеется. Когда я был где-нибудь еще?

– Айф?
– Я не посмел произнести имя Исанны. Галадон отстранит меня на неделю, если заметит такое неслыханное нарушение дисциплины. На неделю... Это не упражнение, это испытание. Это было последнее испытание из тех, что я уже прошел за последние пять дней. Я сделал шаг сквозь завесу огня и оказался... Вердон, спаси! Я уже умер?

– Айф! Учитель!
– Я шарил руками и вертелся, чувствуя, что мои руки удерживает что-то мягкое. Демоны? Духи загробного мира? Я снова попытался пошевелить руками, но их по-прежнему удерживало что-то... Смех. Сначала негромкий, потом все ближе и яснее, и все жизнерадостнее.
– Святой Вердон!
– произнес я невнятно.
– Покажи мне свет, если я должен остаться здесь!

– Покажите ему свет!

– Он хочет света!

– Прекрасно. Помни, ты сам этого захотел.

– Покажем ему!

Прямо передо мной чья-то рука зажгла факел, очень крепкая рука, с толстыми пальцами, сжимающими кубок, наполненный золотистым вином. Кроме руки, факел осветил пару густых бровей, а под ними сияющие глаза, в которых было что-то рыбье.

– Может, хочешь этого?
– поинтересовался обладатель глаз, протягивая мне бокал.
– Вердон прислал тебе это и сказал, что заберет тебя позже. А сегодня тебе придется остаться здесь.