— Не собирались же за покупками, — донесся до Ирэн удивленный голос мужчины.

— А я хочу, — капризничала миниатюрная дама, — Давно хотела сюда зайти.

— Попалась, рыбка, — хищно шепнула Арина, — Повезло. Или в положении она, или по-женски болеет.

— Что? — не поняла Ирэн.

— Когда женщина болеет или беременная, то она податливой становится, будто глина — мни из нее что хочешь, — теребила косу служанка, — Видите, как попалась. Иди-иди, — шепнула она еще раз в спину заходящей парочке, — Иди, да не выходи — все рассмотри! — Закончила служанка скороговоркой. Смотрите, какая попалась, — повернулась она к Ирэн, — Через минуту пойдем, — ткнула она извозчика в спину, — Не спи Емеля! До обеда заплачено! Десять минут, и, даст Бог, обратно поедем…

Дверь «Авроры» со знакомым скрипом провернулась на петлях, и звонко брякнул колокольчик, упреждая приказчика об очередном визите.

«Звякалку снимай», — вспомнила Ирэн Антохины указания после перехода и невольно улыбнулась.

— Двери, двери, не отпустите — шепнула Арина и шустро заскочила в левый проем, прикрывая за собой створки.

Ирэн замерла, с трудом удерживая тяжелую пружину от повторного бряка колокольца, и с надеждой глянула в залу направо, где в дальнем углу притаилась кладовка.

«Может, попробовать перейти, — мелькнула шальная мысль, но девушка понимала всю абсурдность подобного эксперимента, — Молитв толком не знаю, хоть бы у Антохи ту для отвода глаз списала, курица, — сердилась на себя девушка, — Уходи теперь не солоно хлебавши».

Действительно, чувство, с которым она смотрела сейчас на ручку кладовки, говорило: будь малейший шанс — попробовала бы перейти не задумываясь, и плевать, что там Антоновский говорил про утрату свойств и закрытие перехода. Какой-то второй половинкой девушка знала: все бы у нее сейчас вышло, как надо.

«Пока буду делать, что решили», — повернула она ручку кладовки.

На входе ничего не поменялось: те же одиночные ящики из грубо сколоченных досок, а вот внутри…

Там на месте, где сидела при переходе Ирэн, лежала сейчас куча старых мешковин.

«Вытащили? Нашли? — Стала она в панике отбрасывать тряпье в сторону и — о чудо! — из-под очередной рогожи показалась до боли знакомая папка с черновиками курсовых работ. — Здесь, — ликовала девушка, — Все здесь!» — запихивала она бумаги под крышку корзины.

Однако нужно было спешить. Неизвестно, что там происходит в основном зале и как складываются дела у Арины.

— Только полдела сделали, — бормотала Ирэн, сгребая рогожу в кучу и пытаясь придать ей вид нетронутости, — Все, выходим, — поправила она крышку корзины и стряхнула с рукавов налипшие нитки от мешковины.

Подошла к дверце. Прислушалась. Вроде тихо, но стоило ей надавить на ручку, как дверь сильно дернули с той стороны, и девушка стремглав вылетела прямо в объятия купца Антоновского.

Вдали у дверей она увидела приказчика и растрепанную служанку. Глаза у той сверкали, и невзирая на потрепанный вид выглядела она боевито.

— Ироида Семеновна, — ахнул купец, и стало видно, что он на самом деле сильно удивлен. Темные брови взлетели вверх, распахнув и без того большие глаза — Вы тут как? Зачем?

Времени для спасительного объяснения не оставалось, и девушка поманила купца пальцем:

— Пускай Арину отпустят, а мы с вами сейчас объяснимся.

— Арину? — недоуменно обернулся купец.

— Ну, служанку мою, она мне помогала приказчика отвлекать.

— Ничего себе помогала, — озадачился Антоновский, — Витрину расколотила. Я уж и за городовым послал, правда, если вы здесь, какой к чертям городовой? Петр Иванович, — крикнул он приказчику, — Отпусти-ка девчонку.

— Как же можно, Михал Михайлыч, — удивился тот, — А стекла кто оплатит?

— Пусти, я тебе сказал, — повторил купец, — После разберемся.

Приказчик нехотя разжал руку, и Арина, поправив прическу, неторопливо наступила ему на ногу и немного провернулась.

— Не будешь руками махать, — заявила она в ответ на гримасу мужчины, — Не морщись, не так тебе больно, как мне. Синяков понаставил ручищами своими, медведь! Готовься, завтра еще раз за покупками к тебе приду.

— Ух, какая, — засмеялся Антновский, — Терпи, Петр Иванович, они на государевой службе.

— Да уж понял, — пошел в основной зал тот, — Как с ней только мужик живет?

— Ну что, в кабинет? — радушно развел руками Антоновский, — Объяснимся, а может, отобедать? Ресторация? Устрицы, страсбургский паштет?