А здесь, на огневой позиции, всему есть строго определенные места: и орудийным номерам, и командирам, и связистам, и приборам, и снарядам. Даже снятые с орудия чехлы должны быть на своем месте. Словом, мелочей нет, все рассчитано и направлено на то, чтобы избежать лишних движений, обеспечить заданный темп стрельбы.

Да что там солдаты-новички! Иногда и офицерам приходилось начинать с азов. Как-то вечером приходит ко мне полковник 3. М. Николаев, командир 15-й тяжелой минометной бригады.

— Стыдно докладывать, но и скрывать не могу, — говорит Захар Михайлович. — Курьез получается. Сегодня прибыли наши минометы. Сразу же собрали командиров батарей. Подходим к позиции. Видим — высоченная труба на огромной плите. Обошли, покачали головами. Один из комбатов не выдержал: «А где же лестница?» Все улыбаются, но, вижу, недоумевают: в самом деле, как же заряжать такой миномет? Потом разобрались — с казенной части. Стали открывать затвор. Открыть сумели, а вот закрыть долго не могли. Пришлось повозиться.

— А что же вы, — спрашиваю комбрига, — описание миномета сначала не изучили?

— В том-то и загвоздка, — отвечает Николаев, — что документация идет фельдъегерской связью, отстала.

Только через двое суток мы получили формуляры, инструкции и наставления по боевому использованию 160-миллиметрового миномета и приступили к занятиям.

Кстати, интерес к новому миномету был всеобщим, и, когда начались учебно-боевые стрельбы, на полигон выезжали командиры частей. Результаты стрельб произвели большое впечатление. В другой раз вместе с офицерами цели осматривали солдаты и сержанты — представители от всех минометных расчетов.

Здесь же мы провели беседы о боевых возможностях и особенностях применения нового миномета. Такие беседы, надо сказать, проводились довольно часто. Они расширяли представления бойцов об оружии дивизии, служили и формой передачи фронтового опыта.

Когда, уже на фронте, к нам прибыла 29-я гвардейская минометная бригада (она была под Москвой на пополнении после боев), офицеры дивизии близко познакомились с тяжелыми «катюшами» системы БМ-31. Рассказывал о них заместитель командира бригады подполковник Л. Н. Евсеев. Вечером он зашел ко мне. Поговорили о кадрах бригады, о ее боевом пути. Выяснилось, что генерал-майор артиллерии А. Ф. Тверецкий недавно назначен командиром бригады.

— А вы давно служите в гвардейских минометных частях? — спросил я Евсеева.

— Порядочно, — ответил Леонид Никандрович. — Во всяком случае, с тяжелыми системами имею дело чуть ли не с самого их создания.

— А мне вот довелось видеть самые первые «катюши» в бою.

— Да ну? — удивился Евсеев. — А я слышал, вы всю жизнь с артиллерией.

— Это верно, я не минометчик.

Так мне пришлось сначала Л. Н. Евсееву, а затем и другим офицерам рассказывать о первом опыте боевого применения реактивных снарядов.

Дело было в дни Смоленского сражения, три года назад.

После полудня 28 июля 1941 года меня вызвал генерал-майор И. П. Камера, только вступивший тогда в должность начальника артиллерии Западного фронта.

— Великолепов! На передовом командном пункте, — сказал начарт, — сейчас находится главком. К нам прибыла особая батарея РГК. Это эрэсы. Немедленно выезжай с батареей, к утру быть у главкома. Бдительность — особая! Отвечаешь головой за батарею.

Я не знал, что такое «эрэсы», но спрашивать у генерала не решился и отправился к начальнику штаба артиллерии фронта полковнику А. А. Быкову. Он познакомил меня с подполковником А. И. Кривошаповым, сопровождавшим батарею из Москвы, и вручил документ. Этот документ каким-то чудом остался целым и хранится у меня до сих пор.

УДОСТОВЕРЕНИЕ

НКО СССР. Штаб артиллерии Западного фронта 28 июля 1941 г. № 3/287.

Выдано начальнику разведотдела штаба артиллерии Западного фронта майору Великолепову Н. Н. в том, что он сопровождает особую батарею РГК в район ст. Вадино согласно распоряжению главкома Западного направления.

Начальник штаба артиллерии Запфронта полковник А. Быков.

С этим удостоверением я и отправился. Восточнее Вязьмы мы свернули в сторону от шоссе в лес, проехали километра полтора глухой дорогой — и вдруг окрик: «Стой!» Два вооруженных бойца остановили нашу машину. Подбежал командир с двумя кубиками на петлицах. Узнав подполковника А. И. Кривошапова, он пропустил нас дальше.

Вскоре под деревьями я увидел большие машины, покрытые брезентовыми чехлами. Они усиленно охранялись. Мы познакомились с командиром батареи старшим лейтенантом Куном, его заместителем и командирами взводов. Затем к нам подошел мужчина в гражданской одежде. Это был А. С. Попов, один из конструкторов, которому поручили проверить в бою действие нового оружия.

Меня познакомили с особой батареей. Она состояла из 9 боевых машин БМ-13. Цифра 13 означала калибр 13 сантиметров (точнее, 132 миллиметра). С одной установки чехол был снят. Меня поразило, что у орудия нет ствола, нет затвора, к которым так привык каждый артиллерист.