Малкин сделал пару шагов и остановился перед прилавком. Висевшие на стенах образцы его не заинтересовали, и он выжидающе посмотрел на оружейника, требуя всем своим видом эксклюзивности. Наконец, купец произнёс:

— Я, откровенно говоря, далёк от всего этого, — сказал он спокойно и серьёзно. — Меня не прельщает охота, и я считаю это пустой тратой времени. Однако нынешнее положение дел таково, что моим приказчикам требуется нечто большее, чем сила защищающего их Закона.

— Я бы рекомендовал нанять охрану, — сказал Бранд. — Даже самое совершенное оружие в руках дилетанта окажется бесполезным.

— Полностью разделяю Вашу точку зрения. И всё же, Иван Матвеевич, мне необходимо приобрести несколько единиц компактного, и желательно надёжного оружия. Такого, как Вы продали Николаю Ефграфовичу Храповицкому в феврале этого года.

— Пара двуствольных пистолетов Джозефа Эгга? — уточнил Бранд.

— Вполне возможно.

— Это очень дорогое оружие, — стал рассуждать Иван Матвеевич, — сорок рублей серебром, и на сегодняшний момент, изделий оружейников "Tatham & Egg" в наличии нет, а ждать заказа можно более полугода.

— Как жаль… — выдохнул Малкин.

— Не испытывайте сожаления, — с улыбкой сказал Бранд. — Думаю, я смогу угодить и предложить Вам кое-что получше. Если обождёте минуту, я попрошу подменить меня свою супругу, и мы с Вами спустимся в тир, где Вы всё увидите своими глазами.

Вскоре, пройдя через подсобное помещение, Бранд и Малкин оказались во дворе, где по ступенькам спустились в недавно отстроенный погреб, по виду напоминающий ледник, только намного длиннее и с необычными вентиляционными трубами. Как только было налажено освещение, оружейник раскрыл перед купцом лакированный ящичек и извлёк из него многоствольный пистолет.

— Прошу прощенья за свою невнимательность, — с восхищением произнёс Малкин. — Мне сразу бы стоило поинтересоваться новинками. Но, позвольте, а где же…

— А их и нет! Здесь использован совершенно иной принцип. Надевайте очки и возьмите беруши, — протягивая хлопковые шарики, сказал Бранд. — Вставьте в уши.

— Зачем?

— Мы в закрытом помещении, — повышая голос, произнёс Иван Матвеевич, — резкий и сильный звук вдвойне вреден для слуха. А стёкла защитят глаза от горящих частиц.

Бранд быстро снарядил зарядами стволы, насадил капсюли, и передал оружие Малкину.

— Подержите в руке, — посоветовал оружейник купцу. — Оцените баланс, наведите на висящую железную тарелку и просто нажмите на спусковой крючок.

— С виду маленький, а тяжёлый, зараза, — пожаловался Малкин.

— Тяжёлый — значит надёжный. Если не выстрелит, им всегда можно ударить. — Назидательно разъяснил Бранд оружейные истины. — Огонь!

Бах! — раздался выстрел и тут же стал слышен звон потревоженного железа мишени.

— Жмите ещё раз! — крикнул Бранд.

Бах! Бах! Бах!

— Невероятно! — только и смог произнести Малкин.

— Рекомендую вести стрельбу на двадцать пять шагов, не дальше.

— С этого расстояния и из ружья достаточно сложно попасть, — с некой долей иронии сказал купец.

— Если стрелять из гладкоствольного ружья, — поправил собеседника оружейник.

— Вы хотите сказать, что у пистоля нарезные стволы?

— У этого — да. Но есть и другие. Всё зависит от цены, которую готов платить покупатель.

Иван Матвеевич достал из коробки специальный ключ, чем-то похожий на укороченный штопор, и с некоторым усилием вывинтил один из стволов, после чего произнёс:

— Иногда бывают такие обстоятельства, — серьёзным тоном произнёс Бранд, — когда противника надо обезвредить, напугать, заставить ретироваться, но не убить. Один из стволов можно оснастить дробовым зарядом.

Принимая из рук оружейника полуразобранный пистолет, купец внимательно рассмотрел его и, положив на стол, произнёс:

— Не будем ходить вокруг да около. Я уже понял, что мне нужно, а именно семнадцать чудесных игрушек, подобных этому пистолю. Кстати, как Вы его называете?

— Бундельревольвер, — ответил Бранд.

5. Пули и порох

Всем известно, что достаточно овладеть верной исходной позицией, утвердиться в ней, и сразу же бесчисленные построения и манёвры обретут ясность и воссияют отражённым светом соответствий. Это является истиной, как на поле боя, так и в мирной жизни. Однако уборка этого великого урожая истины — труд нелёгкий и отнюдь не скорый.