Взяв себя в руки и вновь втянув в грудь воздух, я уловила знакомые нотки хвороста и шерсти. Отпрянув от стены, я уверенно зашагала вперёд, поправляя рукава куртки и всё ещё ощущая мертвенно холодные кандалы на них, что как призраки теперь будут преследовать меня и дальше.

Не обращая внимания на гул площади, оставшейся позади, я вслушалась в звуки улиц. И как же много их было! В каком — то доме кричал ребёнок, звенела посуда, скрипели половицы, шли разговоры. Я не могла сосредоточиться, мотая головой и морщась. Даже не могу представить, насколько шумными мне покажутся города людей, раз от простой деревни хочется бежать как можно дальше.

Выйдя из — за угла, я заслышала тихие всхлипы, и только после наконец — то заметила Фиду. Она сидела на старой бочке, прижимая к груди запачканную сумку и стираясь кулаком с щёк слёзы. Видя их, девушка хмурилась, словно старалась показаться для самой себя взрослой, но в итоге всё равно детская невинность мелькала в каждом её движении.

— Фида… — выдохнула я, подойдя к полукровке и присев напротив. — Что они сделали?

Девушка взглянула на меня сквозь слёзы, показав на тёмный синяк на шее, тщательно укрытый воротником. Меня даже в холод бросило, и я с отвращением отвела взгляд.

Неужели люди все такие? Неужели считают, что их кровь чиста? Какие же они наивные дураки. Лишь бы причинить кому — то боль, даже не подозревая, что им то от этого вряд ли лучше станет.

Позади послышались аккуратные шаги, и вскочив с места, я с ненавистью взглянула на подкравшегося к нам человека.

— Я не трону, — подняв руки, как можно спокойней произнёс охотник, замерев в паре метрах от нас.

Сидевшая на бочке Фида тут же вся сжалась, сильнее прижав к груди сумку и зарывшись лицом в тёмно — рыжий мех воротника. Я закрыла девушку своей спиной, не мигая смотря на охотника, пытаясь понять, что скрывают эти глаза цвета шоколада. В них не было презрения и ненависти, а может, охотник просто всё это тщательно скрывал. Людям здесь верить нельзя.

— Что ты хочешь? Благодарности за то, что спас? У меня нет денег, что бы отплатить тебе, — сухо изрекла я, сжимая пальцы в кулаки.

— Деньги меня сейчас не особо волнуют, — улыбнулся уголками губ человек, делая осторожные шаги в нашу сторону.

— Да ну? Неужели такой благородный? — фыркнула я.

— Отдаю долг за свою никчёмную жизнь, — вскинул светлые брови он, запустив руку в карман и достав оттуда мой белый платок.

— Оставь себе, — только и произнесла я, и заметив, как охотник заколебался, добавила: — Я не рассчитывала на возврат.

Пожав плечами, он спрятал платок в поношенную охотничью куртку с заячьим мехом на воротнике. Может, этот мех когда — то продала Фида за какие — то гроши, а этот человек купил его за баснословные деньги у той самой старухи.

— Вы ведь на ярмарку пришли? Что у вас за товар? — попытался он свернуть от главной темы.

— Меха, — коротко ответила я. — Хотят купить за гроши.

— Позволишь посмотреть?

Я заколебалась, взглянув на Фиду, что с не меньшим удивлением лишь пожала плечами. Забрав у неё сумку, я неуверенно подошла к дожидающемуся охотнику, показав ему наши пожитки. Тот сощурил глаза, наклонившись и проведя шершавыми от оружия пальцами по меху. Я тут же поняла, что он знает своё дело, осматривая чуть ли не каждый срез, толщину меха, цвет.

— Эта волчья? — не без удивления поинтересовался охотник, дойдя до самой последней, тёмной и жёсткой.

Я промолчала, и тогда он взглянул на меня.

— Сама убила?

— А не похоже?

Охотник усмехнулся, складывая мех обратно.

— Я могу их продать за полную сумму и отдать вам деньги.

Я удивлённо вскинула брови, боясь, что просто ослышалась.

— Повтори, — на всякий случай попросила я.

— Вы не продадите их за полную сумму, — пояснил охотник.

— Якобы из — за того, что всё, к чему мы прикасаемся, испорчено? — горько усмехнулась я.

— Люди считают, что это так.

— А ты так же считаешь? — прервала его я, вновь взглянув в глаза.

— Я ещё с этим не сталкивался, что бы так же считать, — почему — то улыбнулся охотник, пускай и незаметно. — Ну так? Вы получите за это больше, чем можете, продав сами.

Я взглянула на успокоившуюся Фиду, что поджав губы, настороженно смотрела на незнакомца. Доверять ему было бы ошибкой, но если мы вновь появимся на площади, то нам придётся идти к этой старухе. А та снизит цену до такого, что и придумать нельзя.

— Ладно, — нехотя произнесла я, отдавая ему сумку с мехами. — Но я иду с тобой.

Охотник согласно кивнул, приняв у меня сумку и перекинув её через плечо.

— Тогда идём.

Стоя рядом с охотником, я пристально смотрела на старуху. Та перебирала в руке шёрстку, и на вопрос, не испорченные ли принесли её, мой спутник отвечал, что лично поймал зайцев и пристрелил волка. Я не спорила, зная, что лучше от этого вряд ли станет. И всё же когда продавщица назвала цену, она была далека от той, которую она предлагала заплатить Фиде. Для сравнения, на это можно было купить еды на несколько месяцев, а не на пару дней.