— Нож есть?

Лишь спустя минуту, очнувшись, старшая протянула мне большой острый нож, на всякий случай отойдя как можно дальше от стола.

— Вы продаёте шкуры? — поинтересовалась я, пытаясь не показать своего волнения.

— Д — да… — кивнула та.

— Эта сойдёт?

У Фиды не нашлось слов и она лишь закивала.

— Прекрасно… завтра отнесём в деревню и продадим. Много возьмут?

— У нас всегда всё берут за полцены, — пожаловалась с порога Ноби.

— Из — за того, что вы полукровки? — удивилась я.

— Люди считают, что то, что поймано нашими руками, нечисто, — согласно кивнула Фида, всё же подойдя к столу с ещё одним ножиком. — Якобы испорчено… поэтому и цена меньше.

Я фыркнула, и следующий час мы молчали.

Как бы моё сознание не боялось разделывать большую тушу, руки знали своё дело. Видимо, Ис не раз занималась этим, и даже с закрытыми глазами могла совершить это лучше любого мясника.

Спустя ещё час у нас была шкура, которую пошла вычищать Фида, и свежее мясо. Выкинуть мне тот же хвост или конечности просто не дали — сказали, что все пойдёт либо на продажу, либо останется на голодные времена. Так что состоявшийся чуть ли не в полночь ужин казался сверх роскошью тому, что было утром.

— Мы пойдём в деревню рано утром, — сообщила мне Фида, беря на руки уснувшую сестру и направляясь к двери в их спальню. — Я разбужу тебя, но всё же лучше сейчас возьми с собой еду. До деревни нам идти долго, и ещё неизвестно, сколько мы пробудем там. А что — то съестное нам вряд ли продадут.

Я лишь кивнула, уже собираясь встать, как заслышала тихий голос, прежде чем дверь в соседнюю комнату закрылась:

— И спасибо…

Подождав, пока сёстры затихнут за стеной, я вышла на улицу, подойдя к своей лошади и достав из сумки карту со шкатулкой. Вернувшись обратно и протерев стол от остатков еды и засохшей крови, я разложила всё перед собой. Сняв со шкафа лампу и поставив рядом, я аккуратно развернула старую карту, приложив концы чистыми тарелками. Найдя деревню, о которой говорила Фида, я примерно сообразила, где находимся мы. Идти до неё пришлось бы минут двадцать, но если взять лошадь, то и за десять справимся.

Деревня, по сравнению с той, что была ближе всего к Малоречью, оказалась весьма большой, да и называлась Нижними Горками. Была ещё одна, у самых гор, отделяющих мир от остатка Малоречья, и носила название Верхние Горки. Почему так? Обе деревни находились между небольшими холмами. Соединялись они главной дорогой и несколькими тропами, но что по одним, что по вторым — добираться пришлось бы день с лишним. А за горами сразу был город, который и назывался весьма символически — Предгорье.

Оставив спустя несколько минут карту в покое, я обратила всё свое внимание на шкатулку. Замок благодаря лошади разбился, так что крышку открыть было не проблемой. То, что оказалось внутри, заставило меня на несколько долгих минут замереть, поражённо вглядываясь в украшение на бархатной подстилке. Наверняка оно стоило как это королевство — украшенное переливающимися бриллиантами, с тремя крупными рубинами, внутри которых угадывались силуэты звёзд. Превосходная работа мастера. Я уже готова была поспорить, что создал эту вещь явно не человек, а какой — нибудь искусный ювелир на подобие Мола.

Разглядывая украшение, не смея даже вынуть его, я со странной тоской понимала — а ведь оно кому — то предназначалось. Или было семейной реликвией, передающейся из поколения в поколение. Его можно было бы продать и выручить баснословные деньги, но в итоге оно всё равно вернулось бы своему хозяину. И не только потому, что так действует правило «бумеранга» — я отчётливо чувствовала применение чар на этом украшении. Только в чём они заключались — до конца не понимала.

Уложив шкатулку на дно сумки, а сверху поместив обёрнутый полотенцем ещё тёплый хлеб, я легла на свою временную кровать. Сон не шёл, и всё время до утра я занималась тем, что разглядывала метку на ладони. И гадала, что она может значить. Лишь когда в соседней комнате послышалось движение, я обернула ладони кожаными лентами, встав с лавок как раз тогда, когда на пороге появилась уже готова Фида.

— Можем идти, — видимо, не ожидав видеть меня уже готовой, произнесла она.

— Мы можем взять мою лошадь, — предложила я, надевая куртку и застёгивая пуговицы на груди. — Её ведь можно спрятать вблизи деревни?

Фида неуверенно закусила губы, наконец пожав плечами.

— Наверное… я не знаю, — честно произнесла она, выходя из хижины и поправляя тяжёлую сумку.

— Тогда помоги ка, — подходя к своей лошади позвала я, стаскивая с седла все сумки. Кое — как занеся их в дом и сгрудив в одну кучу, мы покинули безопасное место.

Передо мной, обнимая свою сумку и прижимая её к груди, сидела Фида, натянув на голову капюшон. Я устроилась сзади, даже не пытаясь управлять лошадью — та сама всё знала, словно не раз проделывала путь от деревни до хижины и обратно. Оставалось только довериться ей, смотря, как вскоре за деревьями появляются тёмные змеи дыма.

Даже не знаю, чего именно я ожидала от деревни. Да ещё и расположенной в близи от Малоречья. Как бы там ни было, но мои опасения отчасти сбылись. Это оказалось хмурое поселение с двух— и трёхэтажными домами, выполненными из дерева и камня. Улицы оказались в грязи и снегу, воняло помоями вместе со свежеиспечённым хлебом. Мне вмиг расхотелось идти туда, но всё же пришлось.

Пристроив лошадь за несколько десятков метров до главной улицы деревни, мы спешились, не торопясь зашагав вперёд. Уже при приближении я заметила двух стражников, видимо, деревенских, старающихся хотя бы сделать вид, что они охраняют дорогу. На них была тёмно — серая одежда с помятыми шлемами на голове и вилами в руках. Видимо, сын Железного Короля не особо рассчитывает на защиту.

«Стража» заметила нас почти сразу, но лишь лениво переглянулась, сделав массу усилий, прежде чем закрыть своими телами дорогу и со стуком скрестить вилы.