Она положила коробку на низенький столик, стоящий здесь же в холле, кивнула посыльному, что все в порядке и тот может уходить, и взяла в руки кусочек картона. В самом его центре прозрачной помадой был оставлен поцелуй - это когда помада сначала на губы наносится, а потом с губ на бумажку. Амали поднесла визитку к своему лицу, чтобы прикоснуться уже своими губами к поцелую, и замерла - от клочка картона пахнуло тем мужчиной, которого она хотела бы забыть, но не могла.

Она не ошиблась - этот запах она узнала бы из тысячи. Амали не поверила и уже специально понюхала бумажку. Все правильно, она пахла именно так, как она помнила и знала. Нет, это не может быть Фелис, ведь она его вчера только видела, но никакого запаха не почувствовала. Не хотелось об этом думать, но это кто-то из службы доставки. Она перенюхала каждую розу, их было двадцать три, по количеству ее лет, коробку. Ничего. Запах имел только этот клочок картона, а если быть точнее, то только «поцелуй».

Амали взяла в руки и коробку с розами, и визитку и пошла на кухню, где продолжали завтракать Дамиан и Джерри. У Джерри можно не спрашивать, та расстроится, запричитает, пустит слезу и с распухшим носом ничего унюхать не сможет. А вот Дамиан всяко должен услышать посторонний запах.

– Папа Дамиан, чем пахнет?
– Амали протянула ему бумажку, специально перевернув вниз надписью.

– Розами и дорогой бумагой, - не задумываясь, ответил мужчина, а потом, внимательно посмотрев на нее, поинтересовался:

– Где ты взяла его? И что ты хочешь конкретно от меня услышать?

Амали опустилась на стул, тут же спрятала визитку в карман своего халата и растерянно посмотрела на Дамиана.

– Хотя, что я тебя спрашиваю, и так понятно - это принес посыльный. Верно? Это его запах?

– Нет, - Амали отчаянно замотала головой и тихо попросила:

– Мама Джерри, поставь, пожалуйста, цветы в вазу.

Дамиан видел, что у его девочки слезы заблестели на глазах. Она хоть и сильная во всех смыслах, но оставалась все той же его девочкой, сентиментальной, маленькой девочкой, которую хотелось любить и защищать.

– Ну, что ты молчишь?
– мужчина поднялся со своего места и, подойдя к Амали, неловко обнял ее. А вот он мужчина, полицейский и считал, что жалость - удел слабых. Но рядом со своей дочкой, девочкой, а теперь уже и с молодой дамой сам становился слезливым, мягкотелым и сентиментальным, и даже стал дарить Джерри подарки и цветы, на что та стала подозрительно смотреть на него - с чего бы это.

– Кажется, я догадываюсь, кто тот мужчина, - проговорила Амали, скорее для себя, чем для окружающих, и всхлипнула.

– И кто он?

Джерри все же услышала ее шепот и подошла к ним, управившись с розами и, водрузив огромную хрустальную вазу с цветами на широкий подоконник - на столе им места не хватило бы.

– Мне надо еще кое-что проверить и тогда уже точно это будет известно, - Амали еще раз покачала головой, давая понять, что пока она сама не будет полностью уверена, не скажет об этом никому - истинная дочь своего отца.

И вдруг она хитро улыбнулась:

– Папа Дамиан, вот ты мужчина.

Тот согласно кивнул головой. Кто бы в этом сомневался?

Но Амали тут же потухла и не смогла задать свой вопрос - все же это слишком интимно, спрашивать если бы она переспала с тем мужчиной, считалось бы это изменой ему же или нет? Она же не сможет ему потом доказать, что знала, что он именно тот мужчина, который купил ее девственность.

Джерри подключилась к разговору, нарушив неловкое молчание:

– От него, что ли?

И кивнула на цветы.

– От него, - вздохнула Амали.
– Кажется, что от него. Осталось отработать последнюю версию, и можно переходить к решительным действиям, как говорит папа Дамиан.

– Смотри, не ошибись только в своих умозаключениях, - посоветовала Джерри и пошла убирать со стола.

– Почему я не поняла этого раньше?
– спросила Амали то ли сам у себя, то ли у Дамиана. Но тот понял, о чем идет речь.

И, продолжая ее обнимать, ответил, чуть помолчав:

– Обычно запах не такой сильный, и он слышен, только если вторгнуться в личное пространство, то есть близко подойти к человеку, обнять его, например, как мы со тобой сейчас. Ты можешь сказать, чем я пахну.

– Могу, - кивнула Амали.
– Мускатом и миндалем.

– Джерри, скажи, чем я пахну?
– окрикнул Дамиан свою супругу.

– П'oтом, - отозвалась та, не отрываясь от своего дела - она уже убрала со стола и теперь творила тесто для булочек к вечернему чаю.
– Набегается за день, а потом обниматься лезет. Шучу, конечно. Если уткнуться в твою потную подмышку, когда ты приходишь со службы, то можно услышать запах миндаля, а еще муската. Мне запах твоего пота никогда не казался противным.