Тело пылает от его прикосновений, кружится голова, и всё внутри сплетается в сладкий клубок.

А его губы обжигают, и хочется податься им навстречу, стоит ему только на секунду ослабить поцелуи.

Не останавливайся! Пожалуйста…

И она тоже не станет, она уже не может остановиться, вернее... не хочет. Лёгкий шелк съезжает с плеча, и она выгибается навстречу его поцелуям, путается пальцами в его волосах, прижимая к себе.

— Рик!

Ещё!

— Кэти...

Он сдвигает бретельку корсажа, проводя языком по тому месту, где она оставила след, тянет завязки, и они распускаются, обнажая грудь... и чуть касается её кончиками пальцев...

Она подается навстречу, ближе, еще ближе.

— Рик...

Голос её совсем не слушается. Она совершенно пьяна от этих лёгких прикосновений.

Она не хочет нежности! Уже не хочет! Она хочет поцеловать его, хочет до безумия, хотя никогда не целуется в губы. Но сегодня пусть всё катится к демонам...

Она посмотрела ему в лицо, притянула к себе и провела пальцами по его груди, ощущая дрожь в мышцах. Торопливо расстегивая пуговицы его рубашки, почти отрывая их, сдернула её с плеч, провела по ним ладонями, по шее, по затылку, и прошептала хрипло в самые губы:

— Поцелуй меня...

Не нужно нежности! Не сейчас...

Она хочет сорвать эту непроницаемую маску с его лица и выпустить наружу весь тот огонь, который он прячет под коркой запекшихся углей своей воли.

Подалась вперед и поцеловала его сама, сильно, страстно, грубо. Обвила руками шею, обхватила ногами и зарылась в волосы пальцами, чувствуя, как желание накрыло ее с головой.

И он сразу стал другим, прижал ее к себе рывком, запрокинул голову поцелуем, горячим нетерпеливым, таким сильным, что она ощутила, как затылок вдавливается в раму зеркала, висящего над комодом. Спустился губами ниже, по шее, руки легли на ее бедра, а губы коснулись груди.

— Рик! — прошептала она хрипло.

— Кэти... Моя Кэти!

Он расстегнул застежку на её поясе и, сдернув, отшвырнул его в сторону.

Они упали на кровать, судорожно сдирая друг с друга одежду. Покрывало съехало на пол, и туда же полетели подушки. И каждое прикосновение, как ожог, как удар бича, когда, прикасаясь, чувствуешь сначала боль.

Почему они ждали этого так долго?

Целуя друг друга лихорадочно и страстно, сплетая пальцы и причиняя друг другу боль, они пытались разрушить стену между ними. И она кричала, впиваясь ногтями в его спину, и хрипло шептала его имя, чувствуя, как её переполняет огонь, как всё тело горит от его прикосновений, и волны наслаждения сметают всё на своем пути. И он стискивал её запястья, запрокинув руки над головой и придавив своим телом, и хотелось только одного — ещё! Прижаться ещё сильнее, обхватив его тело ногами и чувствовать ещё глубже...

...как губы ласкают грудь, скользят вниз, оставляя дорожку пламени на коже, и целуют живот, лаская языком, и ещё ниже...

...как ладони накрывают колени, и медленно движутся вверх по бедрам, впитывая жар тела и притягивая к себе...

...и руки подхватывают сзади и прижимают к себе сильно, и ещё сильнее...

Ещё!

Они царапались и кусались, словно дикие звери, смешивая страсть с яростью, метались на кровати, не в силах насытиться этими поцелуями, прикосновениями и ласками, и никогда их не было так мало, как сейчас. И желание так и оставалось неудовлетворенным. Потому что хотелось большего — пробить броню. Разломать щиты. И слиться друг с другом не только телом, забирая всё без остатка и отдаваясь полностью. И это было невыносимо, это было уже на грани безумия. Желание, которое скручивает в узел и страх. Страх открыться и довериться кому-то.

А потом они провалились в бездну, каждый в свою... В бездну огня и в бесконечное небо, полное прохладного ветра, чувствуя, как падают куда-то вместе и ощущая только одно — счастье.

Лежали, прижавшись друг к другу, переплетя ноги, ощущая тепло разгоряченных тел и слыша лишь дыхание.

Было сумрачно, камин уже догорел, и только светильник тускло сиял облаком тумана в углу, не давая разглядеть лиц. Рикард приподнялся на локте и, наклонившись к её лицу, поцеловал в губы, мимолетно и нежно.

— Я... кажется, поцарапала тебя, — прошептала Кэтриона, чувствуя странное смущение от этой ласки, — прости.

— Мне это понравилось, — он коснулся губами щеки.

— И... кажется, укусила тебя...

— Не в первый раз... но в первый раз мне это понравилось, — прошептал, касаясь уха губами, — и ты прости...

— За что?

— Я хотел быть нежным... но не смог.

— Мне понравилось то... каким ты был...

И её пальцы снова зарылись в его волосы и притянули к себе, и губы нашли его губы. И теперь ярости больше не было, теперь страсть смешалась с нежностью. Они целовались долго и упоительно, ощущая тепло друг друга, и ночь, казалось, будет бесконечной...