Как же так?

Она служила ему столько лет, она считала его учителем, она верила ему, она видела в нем почти отца... Это он, сжалившись, купил её на площади, не зная, что это она — та самая девочка, которую он искал, из-за которой по его приказу погибла её мать и семья Рикарда. Та самая девочка, танцующая вайху! А потом у неё забрали память, и она забыла об этом танце, и пожаре, обо всём…

Святая Миеле, да почему же всё так?!

Но она должна это увидеть. Должна. Она должна узнать всё до конца, каким бы горьким он ни был.

И Кэтриона снова возвращается в Дэйю...

— На костер? Нет, нет! — восклицает Магнус и переходит на шепот. — Если всё это так, как ты говоришь, то они нужны нам обе, и лучше будет, если пока никто не узнает об их существовании. Ты же знаешь про болезнь Магистра, сейчас все рыщут, как волки в поисках добычи. И эту силу нельзя упустить. Ты молодец, Крэд, когда я стану Магистром – получишь место старшего аладира. А сейчас сделай вот как: девчонку — в Обитель Тары, заприте и сторожите, как зеницу ока. Я сам за ней приеду, чуть позже. А дом колдуньи сжечь.

— А ведьму? В тюрьму Ордена?

— Ни в коем случае! У Ребекки там везде свои люди. Нет, отправь её в обычную тюрьму, где держат всякий сброд, но чтобы сидела одна, и никого к ней не подпускать. Я заберу её на следующей неделе. И девчонку тоже.

Где-то там, в реальности, руки Кэтрионы стали ледяными и сжали пальцы Рикарда так, что кажется, она их сейчас сломает...

Сердце сделало болезненный толчок...

— Этого не может быть, — прошептала она растерянно и распахнула глаза.

«И в один из дней я узнал от своего человека, что Магнус нашел что-то стоящее. Вернее, кого-то. И что прячет он его в Рокне, в тюрьме. Но не в тюрьме Ордена, а в обычной, чтобы не привлекать внимания. Остальное было делом нехитрым».

Слова Рошера гремели у неё в ушах почти набатом.

— Это не может быть правдой...

— Что? Что случилось? — спросил Рикард.

Она сжала виски руками.

В тех видениях, снах из шкатулки, в них никогда не было лиц... Наверное, потому что она не касалась того, что лежит внутри. Но если её открыть, лица станут видны... Она ведь теперь знает, как её открыть!

Она схватила шкатулку, провела по ней ладонью и прошептала:

— Стриж... Стриж...Стриж…

Шкатулка засияла алым. Казалось змеи на рисунке задвигались, их кольца заскользили, сменяя одно на другое и обнажая чёткую прорезь крышки. Кэтриона открыла её дрожащими руками. На подкладке из красного бархата лежал браслет. Желтое золото перемежалось с белым, и каждое звено украшала подвеска: солнце или луна. И этот браслет и тот медальон, который ей дал Рикард, их рисунок был одинаковым.

Она смотрела на них, не в силах прикоснуться.

— Что? Что такое, Кэти? Да на тебе лица нет!

— Это ведь ашуманский храмовый символ: солнце и луна. Да? — спросила она хрипло, поднимая на него глаза, и голос совсем её не слушался.

— Да.5d4aa3

— Змеи, даштар... корабль с красными парусами. Она была из Ашумана... Что за город в пустыне, на берегу моря, с большим дворцом, пальмами, и портом, где стоят корабли с красными парусами?

— Похож на Ксирру — ашуманскую столицу.

— И змеиный яд меня всё равно бы не убил, — произнесла она горько. — Вот почему Дитамар говорил, что я на кого-то похожа... на неё... всё сходится...

Рикард смотрел, как по щекам у неё бегут слёзы.

— О чём ты? Что такое ты там увидела?!

— Не увидела, — прошептала она, — но я уже знаю, что увижу. Смотри...

Она быстро вытерла слезы и накрыла его руку ледяной ладонью, а в другой зажала медальон и браслет.

Память превратилась в дождь, падающий на сухую землю. И в Дэйе она видела такое впервые.

Её память была свежим ветром, разрывающим в клочья туман. И лучом солнца, коснувшимся земли. И земля расцветала, серая трава наливалась зеленью и на голых узловатых ветвях деревьев лопнули розовые бутоны...

Лица проступили отчетливо, и разрозненные осколки собрались в одну яркую картину...

Ашуманский корабль прибывает в Рокну. Матросы споро сворачивают красные паруса. На пирс спускается мужчина. Тёмный загар, борода, большая кожаная сумка со свитками. Это Карриган. Джарт Туров.