И ей от этого было гадко.

Шэрра сейчас отступила. Она не стала брать оружие в руки, только улыбнулась мягко Тони.

— Их будет много, — выдохнул Громадина, обращаясь скорее к Рэну, чем к девушке, но ответили они в унисон.

— Я знаю.

— Тогда почему, — он повернулся к Шэрре, — вы не бежите? Почему?

— Потому что, — ответил вместо неё Роларэн, — их достаточно мало для того, чтобы с ними справился даже ты.

— Это лучшие.

— Мне жаль таланты вашего народа, — вполне серьёзно отозвался Рэн. — И жаль, что их тратят так дурно, но, к сожалению, ничего не могу изменить. Раз уж вы не желаете остановиться. Эти территории мирные — по отношению к эльфам, по крайней мере, — нам осталось не так и далеко до Златого Леса. Если ты желаешь, чтобы я завёл их туда, то это твоя беда, Громадина Тони.

Он повернулся к Шэрре.

— Ты будешь сражаться? Тренировать свои умения на моих собратьях?

— Она? — фыркнул Роларэн. — Она не будет. Ты будешь, если пожелаешь выступить на их стороне.

Топот копыт. Тони слышал его. Слышал, как громко закричал Фирхан — ведь это был его голос? Эльф даровал ему силы больше, чем было в старом человеке — в любом мужчине его возраста. И Фирхан решил использовать это в последней войне, которую мог дать остроухим.

Тони стало стыдно. Он влюбился в эльфийку только потому, что она исцелила его — но разве это означало, что она не точно такая же, как и все остальные? Разве он мог гарантировать, что Шэрра не вернётся со злом в академию и не попытается нанести вред кому-то из его друзей?

Он вспомнил, как они все, сойдясь в круг, били её. Ногами. Как наносили удары кулаками — туда, где должно быть больнее. Люди, словно стадное животное, всегда собирались вместе и всегда вооружались одними и теми же методами. А эльфы каждый раз так легко ускользали.

— Я хочу сражаться, — прошептал Громадина. — Я хочу сражаться на стороне правды.

— И за кем же правда?

Тони сжал зубы. Ему больно было это признавать. Больно было упоминать об этом вслух, особенно при Роларэне.

— Сегодня правда за тобой.

— Ты не будешь сражаться за меня, — возразил Роларэн. — Если ты не хочешь выйти в бой против, то просто отойди в сторону.

Ему не пришлось говорить этого Шэрре, потому что девушка и сама отступила в тень и застыла там с такой ровной спиной, с таким холодным взглядом, что Громадина почувствовал, как по коже прошло морозом.

А ведь уже была весна.

— Я не могу оставить тебя одного, — прошептал он. — Я в этом виноват. Я бесчестен. Я попытался предать.

— Ты марионетка. Когда предашь — убью, — равнодушно отозвался Роларэн, но голос его звучал уже иначе.

Это был не напевный эльфийский тон.

Он узнавал тот сухой, холодный голос Мастера, спрятавшегося за маской шрамов, не боявшегося ни холода, ни стужи. Сколько лет он сживался с человеческим телом, чтобы так легко призывать столь качественную иллюзию?

Конница выскочила на дорогу.

Вот почему они пошли сегодня не по лесу.

Чтобы напасть было удобнее.

Тони поразился своей слепоте. Роларэн знал, знал с самого начала. И не прогнал его, даже не попрекнул, словно не видел в этом совершенно никакого смысла. Сейчас же эльф стоял у них на пути, широко раскинув руки, словно пытаясь обнять их всех, и не было видно ни острых ушей, ни какого-нибудь ещё свидетельства того, что он — из Златого Леса.

Вновь пелена шрамов закрыла лицо. Вновь маска окутала тело — теперь не было видно привычного лица с острыми чертами лица, не было и эльфийских ушей. Остался только Мастер — и плащ прошелестел по ветру, соскальзывая вниз, демонстрируя покрытые длинными порезами плечи, руки, исполосованную ударами чужих, невидимых плетей спину…

Они спешивались. Они мчали на него на конях. В его руках на миг исчезла, а после вновь появилась палица — и Мастер ярко, радостно улыбнулся своим бывшим ученикам.

— Урок первый! — голос его прогрохотал над толпой.

Эльфа в лесу может поймать только эльф?

Эльфа может победить только эльф?

Они молчали. Они не могли ответить на его невысказанный вопрос. Никто из них не помнил первый урок, никто из них не мог сказать, в чём он заключался.

— Коварны не эльфы, — прошептал Мастер в пустоту. — Коварны люди. Потому сегодня я сражаюсь с вами не как эльф, а как человек.

И его волшебная палица, оставляющая алые следы крови на руках, взблеснула в пустоте холодом линий.

Их трудно было сосчитать. На него направлялась не вся Академия, конечно — но их всё же было слишком много. Мастер не сдвинулся с места. Его взгляд не скользил по толпам учеников в попытке оценить масштабы нападения — он не отводил глаз от возглавлявшего процессию. Фирхан так и не спрыгнул со своей лошади, смотрел самоуверенно вперёд, но каждый уверенный шаг вперёд, казалось, разбивался о холодность Роларэна.

— Эльф! Сражайся с нами таким, как ты есть! — закричал он, будто бы Мастер мог плохо слышать. Но Рэн только рассмеялся — поразительно весело, словно удивляясь его удивительной глупости. Или чему-то другому, может быть.