— А в моем мире немного не так. — я так и продолжал говорить все это стене, на Мастера и Наставника и не глядел — Какой вообще должна быть птица высокого полета? Должна ли она быть красивой? Нет, ее красоту там никто не увидит и не оценит, значит, эта птица может быть некрасивой! Может она должна быть сладкоголосой? — я приподнял указательный палец и покачал им в воздухе — Нет! Никто в небесной вышине ее голоса не услышит, поет ли там соловей или каркает ворон не так уж и важно, до земли-то этот звук не дойдет. Значит и настоящего пения птицы высокого полета никто не услышит. Вот так и получается, что птица высокого полета может быть некрасивой, да и не голосистой. Такие вот дела…

Я повернул голову и посмотрел на их реакцию. Сидят, слушают, головами покачивают, ну, как кони гривами машут, морды умные, куда деваться.

— Да и сами эти птицы летают высоко! — продолжил я — Им проблемы людишек и не важны, а может и не видны вовсе? Зато, если такая птица высокого полета слегка так, не напрягаясь даже, нагадить оттуда сверху решит, то дерьма на всех хватит! Всем достанется! Кому-то побольше, кому-то поменьше, она же сверху там не разбирает, кому и сколько этого достанется! Но раз никто не жалуется, значит, всем хватает и все довольны и никто не уйдет обделенным.

Сообразили что к чему они быстро, посидели, похихикали.

— Таким вот образом в моем мире птиц определяют по рангу полета. А я и вовсе летать не могу, давеча вот попробовал, да неудачно как видишь. Так что давай, Наставник, отправляй меня в пещеру, я на все согласный! По мне так лучше среди светлячков, чем среди волков. Но только после приговора!

— Так погоди! — удивился Наставник моим словам, ну, может, сделал удивленный вид, у них ведь никогда не поймешь истинные эмоции, они показывают или очередную маску используют — После какого приговора?

— После сурового и справедливого! — слегка стукнул я рукой по кровати — А как вы хотели? Закон суров, но справедлив, а главное слеп и глух.

— Это еще что? Что за закон такой? И почему он слеп и глух? — удивление Наставника на этот раз мне показалось неподдельным. Он, как-то мельком обернувшись, посмотрел на Мастера и вновь обратил свое внимание на меня. Мастер сидел, прикрыв глаза и ни на что не реагируя.

— Закон как закон. Слепой он, потому что не видит в данном, конкретном случае смягчающих обстоятельств, а глухой, потому что не слышит никаких оправданий. Такой вот у меня закон! Мой собственный! Раз уж других законов для меня нет, то я буду жить по своему собственному закону!

Высказав свое мнение, я замолчал, глядя в стенку. 'Погорячился я малость, поспешил озвучивать свои мысли. Надо было тихо все сделать, это зелье все виновато, не иначе. То-то я смотрю, все ко мне любознательные такие заходят — чего, мол, желаете делать? Не иначе сывороткой правды накачали, а то с чего бы я так разоткровенничался-то'.

— Во как! — Наставник посмотрел на Мастера — Вишь как! По закону он все хочет, пусть даже и по собственному, но по закону.

— А что? По твоему закону, они как-то по-особому умереть должны? Если просто помрут нельзя что ли? — спросил Наставник уже у меня.

— Можно! — я все так же глядел на стену — А вот со сроками затягивать нельзя. Нельзя допустить, чтоб они от старости умерли.

— Тогда все вообще замечательно. — обрадовался Наставник — Обряда инициации они не переживут! За это не переживай и даже не сомневайся! Единственный сложный момент Рыжуха. Она даже до обряда не доживет, так что, ты, за них и не думай даже. Ты за себя думай. А эту мелочь забудь и не вспоминай, будто и не было никогда таких людишек.

Наставник повернулся к Мастеру, и уже вставая, произнес:

— Что-то я сильно рано пришел видать. Так вы же тут под сферой, я по разговорнику все уточнить хотел, а до тебя не докричишься… Давай пока сходим, поедим что ли…

Вскоре Мастер вернулся один. Так и сидел до вечера, молча. Никаких разговоров и обсуждений больше не было. Он делал вид, что задремал. Я, то проваливался в забытье, то приходил в себя. Вечером он ушел. А дальше у меня началась обычная жизнь пациента. Дни текли однообразно, да и было тех дней не так уж и много. Однообразие нарушалось визитами магов жизни. Вообще, маги жизни здесь по большей части мужчины. И это понятно и даже логически обоснованно, если знать магию жизни.

Что я, по сути, знал о магии жизни до этой школы? Почти ничего. Я и о магии-то узнал, только оказавшись уже в маго-слое. Да и в самом начале все завертелось слишком быстро, чтоб понять, даже основные моменты. Более-менее паузой можно считать подготовку ко второму пробуждению. И что? Что там мог понять землянин, в том ворохе информации? Ну, кое-что я как-то условно понял, но сделал неверные выводы! Сейчас, самому смешно вспоминать, но тогда я подумал, что магия жизни подразделяется на магии жизни и смерти. Ну, молодой был, глупый, что уж теперь-то… На первом курсе, когда мы партизанить учились, нам о разных видах магии и их отличии рассказывали уже доходчивей. Вроде бы уже тогда я начал разбираться в этом вопросе лучше, но окончательно дошло это до меня позже. Тут ведь еще и терминология довольно запутанная. Вообще, тут считается, что магия жизни очень тесно связана со смертью и убийством. Ну, вот такие тут представления и идет это все из глубины веков.