– Послушайте, - в отчаянии взмолился он.
– Обоснуюсь-ка я, пожалуй, прямо в парке.

– Почему?!

– Видите ли, я больше привык к этому, чем к таким домам. Но вы не беспокойтесь, Линда, я где-нибудь поблизости.

– Чепуха, - твердо заявила Линда.
– Вы мой гость и будете жить здесь. Теперь мыться - я угощу вас обедом.

Ели они из дорогих китайских тарелок, пользовались шведскими серебряными вилками. Обед был довольно легким, и Майо остался голоден, но сказать об этом не решился. Не желая придумывать повод выйти в город и перехватить что-нибудь посущественней, он просто отправился спать, сняв ботинки, но совершенно забыв про коврик.

Утром его разбудило громкое кряканье. Соскочив с постели и подойдя к окну, он увидел, как с пруда взлетают утки, испуганные каким-то красным пятном. Когда глаза Майо привыкли к яркому свету, он разглядел, что это купальная шапочка. Потягиваясь и зевая, Джим вышел к воду. Линда радостно приветствовала его, подплыла к берегу и вылезла. Кроме красной шапочки на ней ничего не было. Майо отодвинулся, чтобы на него не попали брызги.

– Доброе утро, - сказала Линда.
– Хорошо спал?

– Доброе утро, - ответил Майо.
– Нормально. Ух, вода, должно быть, холодная-холодная. У тебя гусиная кожа.

– Вода изумительная.
– Она стянула шапочку и распустила волосы.
– Где полотенце? Ах вот... Давай, Джим, сразу освежишься.

– Кому охота купаться в такую холодину?

– Ну же, не трусь!

Раскат грома расколол тихое утро. Майо пораженно уставился в небо.

– Какого черта!.. Что это? Будто самолет прошел звуковой барьер! воскликнул он.

– Смотри, - приказала Линда.
– Вот!
– воскликнула она, указывая на запад.
– Видишь?

Один из вестсайдских небоскребов величественно оседал, разваливаясь на глазах. Поднялся столб пыли, почва задрожала, и тут же раздался грохот падения.

– Боже, что за зрелище, - пробормотал ошеломленный Майо.

– Упадок и разрушение...
– прокомментировала Линда.
– Ну, ныряй, Джим. Я принесу тебе полотенце.

Она вбежала в дом. Майо скинул брюки и снял носки, но все еще стоял на берегу, с несчастным видом трогая воду ногой, когда она вернулась с громадным купальным полотенцем.

– Ужасно холодно, Линда, - пожаловался он.

– Разве тебе не приходилось принимать холодный душ?

– Ни в коем случае! Только горячий.

– Джим, если будешь так стоять, никогда не решишься. Посмотри на себя, ты уже дрожишь. Это у тебя что на груди, татуировка?

– Ага. Пятицветный питон. Восточный. Он обвивается по всему телу. Видишь?
– Майо с гордостью повернулся.
– Мне его накололи в Сайгоне в шестьдесят четвертом, когда я служил на флоте. Красиво, да?

– А не больно?

– Ерунда! Другие парни выставляют это так, будто они перенесли адские муки, но это просто бахвальство.

– Ты служил на флоте в шестьдесят четвертом?

– Ну.

– Сколько же тебе было лет?

– Двадцать.

– Значит, теперь тебе тридцать семь? И седина у тебя преждевременная?

– Наверно.

Линда посмотрела на него с задумчивым видом.

– Знаешь, что? Если решишься окунуться, не мочи голову.

Она снова вбежала в дом. Майо, застыдившись своих колебаний, заставил себя опустить ногу в пруд. Он стоял по пояс в воде, опасливо брызгая на плечи и грудь, когда вернулась Линда - со стулом, ножницами и расческой.

– Разве не прекрасно?

– Нет.

Она рассмеялась.

– Ну, хорошо, выходи. Я тебя подстригу. И бороду уберем. Посмотрим, на кого ты похож.

Через пятнадцать минут Линда оглядела плоды своего труда и удовлетворенно кивнула.

– Красив, очень красив.

– Ну, ты уж хватила.
– Он покраснел.

– На кухне я согрела воду. Иди побрейся. И не вздумай одеваться. После завтрака мы подберем тебе одежду, а потом... Пианино.

– Но я не могу разгуливать по улице голышом!
– смущенно возразил Майо.

– Не глупи. Кто тебя увидит? Давай, поторапливайся.

Они доехали до магазина "Аберком и Фитч" на углу Мэдисон и Сорок пятой улицы. Сдернув с Майо полотенце, в которое он стыдливо завернулся, Линда сняла с него мерку и исчезла в глубине магазина. Вернулась она с полными руками.

– Джим, я достала прелестные лосиные мокасины и костюм для сафари, и шерстяные носки, и походные рубашки, и...

– Слушай, - оборвал он.
– Ты знаешь, сколько это стоит? Почти полторы тысячи долларов!