– Недурно, - нехотя признал он.

– Пожалуйста, не уезжай сегодня. Ты еще не готов.

– А, ты просто хочешь, чтобы я учил тебя музыке.

– Кто тебе это сказал?

– Ты сама. Вчера вечером.

Линда нахмурилась, сняла шапочку и начала вытираться.

– Джим, я буду с тобой честной, - наконец проговорила она.
– Конечно, мне бы хотелось, чтобы ты задержался, не спорю. Но не надолго. В конце концов, что у нас общего?

– Ну да, ты же городская, - горько сказал он.

– Нет, это тут ни при чем. Просто ты парень, а я девушка, и мы ничего не можем предложить друг другу. Мы разные. У нас разные вкусы и интересы. Верно?

– Ну.

– Но ты еще не готов уезжать. Поэтому давай так: утром попрактикуемся в вождении, а потом отдохнем. Чего бы ты хотел? Сходить за покупками? В музей? А может, устроим пикник?

Его лицо просветлело.

– Знаешь, я никогда в жизни не был на пикнике. Однажды я подрабатывал барменом в одной компании, выехавшей за город, но это совсем другое дело.

– Вот и устроим настоящий пикник!
– воскликнула Линда.

Так они и отправились к площадке Алисы: она несла свои куклы, Майо корзину с едой. Статуи поразили его, ничего не слышавшего о Льюисе Кэрроле. Когда Линда усадила своих крошек и разобрала корзину, она вкратце рассказала содержание "Алисы в Стране Чудес" и объяснила, что бронзовые головы Алисы, Болванщика и Мартовского Зайца отполированы до блеска карабкавшимися на них детишками, играющими в "Короля горы".

– Странно, я и не знал об этой истории, - произнес Майо.

– Мне кажется, у тебя было не слишком беззаботное детство, Джим.

– Почему...

Он замолчал и прислушался.

– Что случилось?

– Слышала сейчас сойку?

– Нет.

– Слушай. Она издает странные звуки - словно сталь звякает о сталь.

– Сталь?

– Ага. Как... как мечи на дуэли.

– Но птицы поют, а не шумят.

– Не всегда. Сойка много подражает. Скворцы тоже. И попугаи... Но почему она имитирует дуэль на мечах? Где она могла ее слышать?

– Ты настоящий деревенский парень, Джим. Пчелы, сойки, скворцы...

– Наверно. Я хотел спросить: почему ты решила, что у меня не было детства?

– Ну, ты не читал про Алису, никогда не был на пикнике, мечтаешь иметь модель яхты...
– Линда открыла темную бутылку.
– Хочешь немного вина?

– Тебе бы лучше не надо, - предупредил он.

– Прекрати, Джим. Я не пьяница.

– Напилась ты вчера или нет?

Она капитулировала.

– Ну ладно, напилась. Но только потому, что несколько лет и капли в рот не брала!

Его подкупило ее признание.

– Конечно. Конечно. Я понимаю.

– Решай, присоединишься ко мне?

– А, черт побери, почему бы и нет?
– Он усмехнулся.
– Кутить так кутить. Твое здоровье!

Они выпили и продолжали есть в теплом молчании, дружески улыбаясь друг другу. Линда сняла свою мадрасскую шелковую рубашку, чтобы позагорать под слепящим полуденным солнцем, а Майо любезно повесил ее на ветку. Неожиданно Линда спросила:

– Почему у тебя не было детства, Джим?

– Не знаю.
– Он задумался.
– Наверное, потому, что моя мать умерла, когда я был совсем маленьким. И еще: мне приходилось много работать.

– Зачем?

– Мой отец был школьным учителем. Сама знаешь, сколько они получали.

– А, так вот почему ты антиинтеллектуал.

– Я?

– Конечно. Не обижайся.

– Может быть, - согласился Майо.
– Уж для него точно было ударом, что я, вместо того чтобы стать Эйнштейном, играл в футбол.

– А это интересно?

– Футбол - дело серьезное, обычные игры лучше... Эй, помнишь, как мы разбивались на группы? "Иббети, биббети, зиббети, заб!"

– Мы говорили: "Энни, менни, минни, мо!"

– А помнишь: "Апрельский Дурак попал впросак, сказал учителю, что он чудак!"

– "Люблю кофе, люблю чай, люблю мальчишек, а они меня".

– Спорю, что так и было, - мрачно сказал Майо.

– Не меня.

– Почему?

– Я всегда была слишком крупной.

Майо изумился.

– Но ты вовсе не крупная! Ты как раз нормальной комплекции. Идеальной. И хорошо сложена. Я заметил это, когда мы передвигали пианино. Для девушки у тебя отличные мускулы. Особенно на ногах, именно там, где нужно.