— Рей! — кинулась вперед.

— Аманда, стойте! — Попытался перехватить меня король. — С ним всё будет в порядке.

— Вы что, не видите? Он же где-то там! — Я вырвалась из железной хватки и кинулась к камням. Попыталась разобрать их собственными руками, затем магией.

— Минни, дорогая, что ты делаешь? — раздалось из-за спины.

— Не мешай, — отмахнулась, как от назойливой мухи. — Я ищу… тебя?

— Помочь? — Мышонок стоял рядом и улыбался. Потрепанный, но живой. Живой! Мой Мышонок!

Кинулась ему на шею, повисла, вцепилась так, что не оторвать.

— Сестрица, вам обоим бы к целителю, — попыталась вразумить меня Лукреция.

— К демонам целителей! — рявкнула я — и покрыла лицо Рея торопливыми поцелуями. Любимый мой, родной, хороший.

— Надо написать родителям, что она таки выходит замуж, то-то порадуются! — раздался голос сестры в отдалении.

— Мне уже писал ваш брат, — отвечал его величество. — Умолял меня забрать в столицу еще двоих и уверял, что они не менее талантливы, чем вы.

— Они нам и в подметки не годятся! — возмутилась Лури, и я была с ней согласна. — Где эти демоновы целители? Я их сейчас сама прибью!

Затем меня всё-таки отцепили от Рея. Общими усилиями, конечно. И так же общими усилиями уговорили отправиться в больницу. Конечно, не одну, а с Мышонком, иначе я ехать отказывался, да и его задело чужими заклинаниями. Лури осталась с королем разбирать последствия заговора, а Энджел поехал с нами. Он выглядел до того расстроенным, что мне даже стало его жаль. Но сейчас ни о чем не стала спрашивать. И только потом, когда нас с Реем поместили в соседние палаты, наплевав на предписания врачей, выглянула в коридор. Энджел сидел в кресле, опустив голову на руки.

— Энджи? — позвала тихо. — Иди сюда.

Он встрепенулся и, сомневаясь, а стоит ли, все-таки вошел в мою палату.

— Что случилось, чудо? — спросила, заглядывая в полные печали глаза.

— Всё из-за меня, — выдохнул он и закрыл лицо руками.

— Из-за тебя — что? — пыталась вытрясти, что он уже успел придумать.

— Всё! — исчерпывающий ответ. Но Энджи решил пояснить: — Если бы я раньше послушал Рея, возможно, всё могло бы быть не так. Я думал, они из-за наследства. А они из-за крови. И если бы…

— Не реви. — Растрепала его и без того растрепанные волосы. — Всё ведь хорошо. Мы живы, король сохранил свой трон, преступники… скорее всего, нет их больше, преступников. Будешь спокойно учиться. Кстати, ты мне, как староста группы, не сдал график дежурств на будущий месяц. Вот вернемся в университет, и займешься, студент Риад. Или лучше Мориц?

— Лучше Мориц, — улыбнулся Энджел сквозь слёзы. — Спасибо, декан Дейлис. Вы лучше всех.

И обнял меня так крепко, что не смогла дышать.

— Кхм-кхм, — раздалось от двери. — Это еще что за картина?

— Это? — улыбнулась Рею. — Признание в любви от студента.

— А студент не думает о том, что после признания он неделю сидеть не сможет? — ласково спросил Мышонок.

Энджи тут же отпрянул от меня, взглянул на брата — и повис у него на шее.

— Как это понимать? — изумленно замер Рей.

— Прости! Я больше не буду!

Конечно, о смысле фразы мы больше догадались, чем услышали, но что поделаешь, если Энджел решил исчерпать на нас годовой запас слез?

— Всё хорошо, братишка, — пытался утихомирить его Рей. — Я не сержусь. Точнее, сержусь, но не сильно. Поэтому ты уж постарайся не вылететь с первого курса, и, может, я тоже перестану злиться.

— Шантажист, — заявил Энджел. — Но я действительно не собираюсь бросать учебу. Мне нравится в университете Роз.

— Тебя ли я слышу, братец? Ты ведь отказывался руками и ногами.

— Я передумал. — Энджел гордо расправил плечи. — В конце концов, я — лорд, и хорошее образование для меня обязательно.

— Растет, — шепнула я Рею. — А теперь оба вон из моей палаты! Устала, хочу отдохнуть.

И выпроводила мальчишек за дверь. Слышала, как они долго разговаривали в коридоре. Энджел просил Рея переехать в его дом, Рей пытался отказаться, аргументируя тем, что он не показывает носа из кабинета. Но Энджи умел быть убедительным, и брату пришлось согласиться. Я надеялась, что дома у Энджи никто не пострадал, и все давно проснулись. А затем и сама уснула, пока кто-то не попытался осторожно меня обнять. И почему-то даже сомнений не возникло в личности смертника.