— Нисколько в этом не сомневаюсь, брат Стеффен, — сказал я, желая поскорее закончить не слишком приятный разговор. — Светлейший государь — пример для всех ортодоксов!

Вести крамольные беседы с человеком, который, возможно — пусть всего лишь возможно! — имеет отношение к Кабинету бдительности, все равно что совать голову в пасть дикого льва, уповая на его сытость. Чистое самоубийство.

Ловчий кивнул и поднялся из-за стола, не забыв прихватить с собой серебряную рюмку. Полупустой графин с настойкой он оставил на столе.

— Пора ложиться спать, — сказал брат Стеффен. — Завтра выезжаем на рассвете.

— Увы, мне придется дождаться вон Сюйда. В комнате две кровати, а мы не решили, кому из нас спать на полу.

— Воспользуйтесь его отсутствием, — посоветовал герхардианец, огладил русую бородку и зашагал к лестнице. — Добрых снов, магистр!

— Добрых! — эхом отозвался я и приложился к кружке с сидром.

В голове крутилось какое-то смутное воспоминание, но, сколько ни силился, ухватить его не смог. Тогда плюнул на все и вышел на улицу, пересек двор, встал у ворот. Тут же почудился чужой взгляд, но оглянулся — никого.

Да и не важно! В любом случае гулять по вечернему городу я не собирался. На соседнем перекрестке собралась немалых размеров толпа, слышались злые выкрики, кто-то размахивал факелом. Напряжение ощущалось буквально физически. Еще не хватало под горячую руку попасть.

Проходившая мимо гулящая девка с интересом посмотрела на меня и подбоченилась.

— Развлечемся, красавчик?

Плутовка была свежа и миловидна, но я лишь покачал головой. Уединиться с ней в комнате не было никакой возможности, а в городе меня точно попытаются обобрать до нитки. Да еще некстати вспомнилась Марта, и по спине побежал неуютный холодок.

Так что я вернулся на постоялый двор, а там почти сразу появился Макс вон Сюйд.

Общий зал к этому времени уже погрузился в темноту, хозяин оставил гореть лишь светильник у моего стола. Порученец архиепископа подошел, выставил две бутылки из темно-зеленого стекла и сказал:

— Думал, ты давно спишь, Филипп.

— Мы не обговорили, кто займет кровать, — напомнил я.

— Какие пустяки!

— Вовсе нет. Кинем монетку?

Макс пожал плечами.

— Давай. Ставлю на герцога.

Я щелчком пальца закрутил марку, та взлетела в воздух, упала и затанцевала на столе, а потом замерла, открыв нам строгий профиль его королевского высочества.

— Мне везет, — усмехнулся Макс и от щедрот своих вручил одну из бутылок. — Прими в знак утешения.

От порученца архиепископа явственно попахивало вином, но, вопреки опасениям, склонять меня к возлиянию он не стал.

— Пора спать, — сказал вместо этого вон Сюйд.

Я кивнул.

— Пора, — и полюбопытствовал: — Что там за шум на улице?

— Горожане обсуждают новые налоги, — усмехнулся Макс. — Селедки у себя?

Селедками за свое пристрастие к блюдам из этой рыбы обыкновенно именовались уроженцы Майнрихта, и я в очередной раз отметил неприязнь собеседника к братьям ордена Герхарда-чудотворца.

— Не любишь их? — спросил я напрямую.

— Так не за что, — недобро хмыкнул человек архиепископа. — Знаешь, как они добились исключительного права преследовать в герцогстве чернокнижников?

Я поднялся из-за стола и взял бутылку.

— Просвети.

— Проехались по провинции и выловили всех ведьм. Большей частью — безобидных знахарок, о которых церковь знала, но не видела нужды хоть что-то по этому поводу предпринимать. А орден представил герцогу аресты своим невероятным достижением. Теперь во многих деревнях даже зуб заговорить некому. У нас не империя, мало кому из черни удается пройти обучение и получить лицензию.

— Полагаю, черно-красные были в своем праве, — пожал я плечами.

— Были, — согласился Макс, — но руководствовались герхардианцы лишь буквой закона, а никак не его духом. Это неправильно.

Я кивнул и отправился спать.

Проснулся я под тихую ругань Макса. Каноник Йохан недобро сопел и чесался молча. За ночь моих соседей по комнате изрядно покусали клопы, а вот меня кровососущие гадины отчего-то обошли стороной.

— Какое-то защитное колдовство? — проворчал вон Сюйд, собираясь.

— Чистая солома в тюфяке, — вздохнул каноник. — Чистая солома, и не более того.

Умывшись, мы наскоро позавтракали и погрузили в кареты припасы и фураж. Север герцогства не изобиловал почтовыми станциями, пришлось взять с собой полдюжины заводных лошадей.